Георгий Полонский - Не покидай

Что дальше? Дальше - предупредить Канцлера…

На половине Канцлера, у входа в его кабинет, где окаменели два гвардейца, перед Крадусом возникла, как цербер, Оттилия.

- Свояк? У вас что, дело к мужу? Срочное?

- Срочнее некуда. Чем он там занят? Закон сочиняет новый? Так это не к спеху сейчас…

- Не то, - замялась Оттилия. - Другое. Сейчас у него прослушивание начнется.

И она пропустила в кабинет бесшумного лакея, который нес туда две гитары. А королю продолжала преграждать вход!

- Вы что, родственнички… в своем уме? К нам сын короля Гидеона пожаловал! Уже здесь! А второй человек в государстве песенками забавляется!…

- Второй ? - Оттилия закатила глаза и посмеялась желчно. - Ну-ну. Пусть так. Но "забавы" эти такие, что они измотали, иссушили "второго". Зато "первый" у нас - большой баловник и чудесно выглядит!

- В чем дело, Оттилия? - резко вмешался недовольный голос.

И Канцлер сам отворил дверь. Это худой и желтоватый господин, у него впалые щеки, воспаленные глаза, нос, истерзанный непрерывным применением носового платка; он был во фраке.

- А-а… Его Величество. Ну что ж, ему даже полезно. Прошу.

И вот Крадус в этом сумрачном кабинете, всегда наводившем на него лично - тоску. Здесь, кроме хозяина, обнаружились двое юношей. Странное дело: они видели, что - король, но ни глубокого поклона, ни поклона помельче Крадус от них не дождался! Этим парням недавно крепко досталось, видно: рубахи на них порваны были, у одного даже забрызгана кровью, оба имели свежие кровоподтеки.

Стоя у окна, спиной ко всем, Канцлер объявил:

- Господа студенты сейчас начнут. Они долго отказывались, но мы их уговорили… Вот только имя сочинителя упорно не хотят назвать. Глупо: оно не тайна уже! - тут он чихнул. - Вот видите: правда! А королю должно быть любопытно вдвойне, поскольку стишки, которые будут спеты, слагались здесь, в этом самом дворце, прямо над его венценосной головой… Ну, мальчики? Мы слушаем.

Крадус мало что понял из этого предисловия. Кто-то слагал стишки над его головой… Где именно? На крыше?

Двое арестантов взяли гитары, переглянулись… И суровая, гибельная решимость зазвенела в их хрипловатых голосах:

Покуда есть охота,

Покамест есть друзья,

Давайте делать что-то:

Иначе жить нельзя.

Ни смысла и ни лада

И дни как решето, -

Но что-то делать надо,

Хоть неизвестно что.

Ведь срок летуч и краток,

Вся жизнь - в одной горсти,

Так надобно ж в порядок

Хоть душу привести.

Давайте что-то делать,

Чтоб духу не пропасть,

Чтоб не глумилась челядь

И не кичилась власть.

Тут был проигрыш без слов, и Канцлер заметил:

- Его Величество не поспевает за вами, я по выражению лица вижу. Я только повторяю для него - и очень внятно, очень доходчиво Канцлер произнес: "Давайте что-то делать, чтоб духу не пропасть… чтоб не глумилась челядь… и не кичилась власть". Разобрали? Слушаем далее.

…Никто из нас не рыцарь,

Не праведник челом,

Но можно ли мириться

С неправдою и злом?

Давайте делать что-то

И - черт нас побери -

Поставим Дон Кихота

Уму в поводыри!

Пусть наша плоть недужна

И безысходна тьма.

Но что-то делать нужно,

Чтоб не сойти с ума.

Тут Канцлер снова чихнул, Крадус сказал: "Будь здоров", и певцы замолчали.

- Слушай, - просительно сказал ему король. - Я потом вникну, а? А то я теперь мысли мои совсем не туда скачут… Я что хотел-то? Насчет речи моей напомнить. Не написал еще? Ну приветствие пенагонскому принцу. Ведь он здесь уже! А это… оно не к спеху, а? Не горит?

- Как знать, как знать, - едва заметно усмехнулся Канцлер. - Возможно, и не горит пока, но уже тлеет. А речь - помню, к обеду закончу. Не смею задерживать, - он поклонился.

Крадус вышел из этого сумрачного кабинета, где он почему-то озяб.

- А что это за намек был? - спохватился он уже за дверью, и вопрос оказался обращенным к двум окаменевшим гвардейцам. - Будто сочинялось это здесь, во дворце… почему-то над моей головой? Кому ж там сочинять? - король поднял глаза к потолку. А песня за дверью продолжалась, гнула свое:

Решай скорее, кто ты,

На чьей ты стороне, -

Обрыдли анекдоты

С похмельем наравне.

Давайте что-то делать,

Опомнимся потом, -

Стихи мои - и те вот

Об этом об одном.

( Стихи Бориса Чичибабина )

Вышла Оттилия, чертовски деловая и в то же время полная какого-то сарказма:

- Ну, свояк! Такое выслушать - и заявить, что "не горит"?! Поразительно…

- Погоди. На кого он намекал-то? На немого Патрика, что ли?