Десять вечеров. Японские народные сказки

В сказках более позднего времени богачи, князья, монахи — всегда злы и жестоки. Только гонимые бедняки наделены добрым сердцем, щедры и милосердны («Черное полотенце»). Борьба этих двух социальных сил есть главная тема сатирической сказки.

В средние века старинная волшебная сказка постепенно уступает свое место сказкам других, более новых жанров. На смену ей приходят бытовая сказка новеллистического типа, сатирическая сказка, сказка-пародия, авантюрная сказка, «страшные рассказы» о привидениях, о мести мертвеца, о беспощадной судьбе.

Этот процесс особенно убыстряется в городах Японии, где уже начиная с XIV—XV веков складывается свой фольклор, свои традиции устного рассказа. Но, теряя свою былую популярность, волшебная сказка не исчезает целиком даже в городском фольклоре: она переходит в «лубочную литературу» и в «детский репертуар».

Репертуар детских волшебных сказок не очень обширен, но зато необыкновенно прочен и устойчив: в него входят сказки о Мальчике-персике — Момотаро, о войне между крабом и обезьяной, сказка о барсуке, который оборотился чайником, и несколько других, в том числе «бесконечные сказки» (типа сказки про белого бычка).

Все большее распространение получает сатирическая сказка, с очень острой антиклерикальной и антифеодальной направленностью. Возникают циклы сказок о глупом князе, о настоятеле буддийского храма и его служке, о богаче и работнике.

Феодальный князь — это популярный комический персонаж сатирической сказки и средневекового фарса (кёгэн). Он глуп, тщеславен и надут спесью. В средневековом фарсе князя то и дело водит за нос ловкий слуга. Позднее, в сказках XVII—XVIII столетия, на смену слуге приходит Хикоити, веселый плут и мастер на разные проделки. Он, как и Тиль Ойленшпигель, собирательный образ, воплощение народного юмора, здравого смысла и смекалки, мудрый шут, который иногда любит прикинуться простаком,— пойди пойми его!

Князь и Хикоити, настоятель храма и его служка, а в русском фольклоре — барин и слуга, поп и работник,— это прежде всего социальные типы. Их борьба, полная комических перипетий, всегда кончается поражением ненавистного угнетателя.

Сатирическая струя проникает и в волшебную сказку. Старинная сказка о чудесной жене обычно кончалась грустно: жена-птица возвращалась в свое царство. Но возник новый сюжет: злой князь пытается отнять у бедняка чудесную жену. Он либо уводит ее силой, либо задает бедняку хитрые задачи. Такие сказки всегда кончаются счастливо: князь должен быть посрамлен.

Острым социальным содержанием наполняются и многие легенды более позднего времени. Они предельно трагичны: слабый и гонимый в них обычно погибает, но его убийца торжествует недолго, высшая справедливость осуществляется при помощи сверхъестественных сил. Таков сюжет известной легенды «Пять танов земли»: солнце останавливает свой бег на небе, чтобы помочь бедной работнице кончить работу на огромном поле и после ее гибели мстит злому богачу. В других вариантах этой легенды сам богач, уверенный в своем всемогуществе, взмахом веера останавливает солнце на небе и терпит за это жестокую кару. К легендам (дэнсэцу) в японском фольклоре относятся «местные предания» о духах природы и о разных необыкновенных происшествиях, а также исторические легенды. Последние обычно повествуют о каком-нибудь реальном или вымышленном герое древности или подлинном историческом событии, окружая его густой фантастической атмосферой. Если волшебная сказка — откровенный вымысел, то в легенду верили, ее записывали, поэтому язык легенды более литературен, чем живая речь сказки.

Ранние легенды (например, о духах природы) порой тяготели к волшебной сказке,— поздняя легенда как бы смещается в сторону сказки-новеллы, наполняясь чертами социального быта. В завязке обычно возникает невыносимая по своей напряженности жизненная ситуация, которая затем фантастическим образом разрешается («Как выпал первый снег»).

Несомненно, развитие города очень помогло становлению новых жанров сказки, общих для всей Японии (особенно сказки-новеллы). Большой популярностью в городах пользовались профессиональные рассказчики. Они расстилали свою циновку где-нибудь на людном базаре, а впоследствии начали выступать в особых балаганах. В репертуаре таких рассказчиков были смешные истории, полные каламбуров, с неожиданной концовкой, и повести авантюрного типа, о подвигах старинных самураев. Некоторые из этих историй (особенно смешные) проникли в деревенский фольклор, а городские рассказчики, в свою очередь, были не прочь позаимствовать сюжеты и мотивы у деревенского фольклора: они ловили всякую интересную придумку, что называется, на лету. Есть указание, что один из самых популярных рассказчиков — большой мастер посмешить своих слушателей — назывался Хикоити. Это имя получил от него в наследство самый веселый герой японской сказки,— лучшая память, которую может оставить по себе любой рассказчик.