Автор неизвестен - Эпосы, мифы, легенды и сказания - Ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Сказки славян.

Побежали вилы к пастушонку, белые их ноги травы не касаются, на бегу развеваются волосы, что слепят глаза, будто солнечные лучи. Зажмурился мальчонка, в кусты спрятался.

Со смехом его вилы из куста вытащили, тормошат и спрашивают:

— Ты ветки наломал?

Оробел пастушонок, лишь головой кивнул.

Пошептались вилы, и одна дала пастушонку мешочек с золотыми цехинами, а он не то что золотых, а и медных монет отроду не видел.

— Спасибо, девушки, только что делать с этими жёлтыми кружочками? — говорит. — Мне игрушки ни к чему.

Засмеялись звонко вилы и опять зашептались.

— Ну, так слушай, — говорят. — Как погонишь своё стадо домой, что бы за собой ни услышал, не оглядывайся, пока до селения не дойдёшь. Что бы потом ни увидел — всё твоё.

Сказали так и исчезли, будто растаяли, как снежинка на ладони тает. Тут понял мальчик, что не простые это девушки, а вилы-волшебницы. Под вечер погнал он стадо домой. Идёт, не оглядывается, как вилы велели. Вот с горы спустились, к морю вышли. Гонит он стадо берегом. Вдруг зазвенел за его спиной колокольчик, потом другой, потом третий, ещё и ещё. Такой звон-перезвон по берегу пошёл… Не выдержал пастушонок, оглянулся.

Видит — из моря одна за другой овцы выходят, козы, коровы и к стаду пристают. У каждой коровы колокольчик на шее привязан, позванивает. Только вот как оглянулся, ни одна больше из волн не вышла. Да не беда! И без того скотинки много.

Вернулся пастушонок в родное селение. Стал по дворам скотину загонять: у кого две овцы — пять возвращаются, у кого одна корова — три в хлев бредут. Всех сельчан наделил, и самому немало досталось.

Вот и запомни — вилы всё могут. Как ты к ним, так и они к тебе!

Много песен и сказаний сложил сербский народ про королевича Марко, потому что был он храбрым воином и навек прославил своё имя.

Так послушайте одну сказку про королевича Марко и про его жену Анджелию, чернокосую красавицу, дочь болгарского короля Шишмана.

Начинается сказка со свадьбы королевича Марко. Третий день свадебный пир гремит, вино рекой льётся, и вдруг приносят королевичу три письма. Прочёл иx Mapкo, потемнел с лица, словно туча. Приметила это мать Марко, стала спрашивать, допытываться:

— Что с тобой, сынок? Или вести недобрые в письмах?

— Вести добрые, — отвечает королевич Марко, — да недобрым оборачиваются. Первое письмо пишет мне друг мой Янко из Баграда: два сына родились у него, и зовёт он меня приехать поскорее, хочет, чтоб они моими крестниками стали.

— Что ж, эта весть хорошая, — говорит старуха мать. — Ты со своим другом породнишься. Откуда же второе письмо?

— Из Будима. Просит меня царь венец над головой держать на его свадьбе с царицей.

— И эта весть тебе в радость и честь, — говорит старуха мать. — Ну, а третье письмо?

— Третье письмо из самого Стамбула от султана. Затевает он войну со своими врагами. Пять лет будет та война длиться. Хочет он поставить меня главным над всеми своими янычарами.

— Дело мужчины — воевать, — говорит мать-старуха. — На войне ты себе славу добудешь. И в этом письме плохого не вижу. Почему же ты печалишься?

— Ах, матушка, всё ты правильно сказала, а про то ты не подумала, что я только три дня как женился. Легко ли молодую жену покидать, надолго расставаться!

— А ты вот что, — мать ему советует, — съезди в Баград, окрести детей у Янко. Потом скачи в Будим на царскую свадьбу. Подержи венец над головой царя и возвращайся к своей любе. Поживёшь немного дома, обойдись с женой поласковей, чтоб она тебя подольше не забывала, и тогда поезжай к султану.

Поклонился королевич Марко матери за мудрый совет. Как она говорила, так и сделал. И в Баграде, и в Будиме побывал, а потом домой вернулся.

Неделю прожил. Коротка она ему показалась. А всё же сказал жене:

— Век бы жил с тобою, люба! Да пора в дорогу собираться. Ждут меня в Стамбуле янычары, сам султан в Стамбуле ожидает. Надолго с тобой мы расстаёмся. Я к тебе вернусь покрытый славой или голову сложу в сраженье. Видно, так назначено судьбою — воину с любимой разлучаться. Так скажи мне, люба Анджелия, будешь ли ты мне верна до гроба?

Отвечает Анджелия Марко:

— Мой любимый, свет мой королевич, поезжай и обо мне не думай. Я тебя вовеки не забуду, буду я тебе верна до гроба.

Оседлал королевич Марко своего огневого коня Шараца, жена Анджелия ему стремя подержала. Взлетел Марко в седло, словно птица, жену в последний раз поцеловал и поскакал с подворья.