Ион Крянгэ - Румынские сказки

— Да не падай ты духом! — подбодрил гостя дед Отшельник, — я из многих бед тебя уже выручил, выручу и из этой, только и ты не робей, силу свою не жалей. Перво-наперво сооруди себе кораблик, а на том кораблике поставь лавку с дорогими товарами, самыми редкостными и ценными. А как сделаешь всё это, тотчас же пустись в плавание на кораблике по море-океану восточному. По тому море-океану приплывёшь ты к далёкому берегу, а там высок-дворец стоит, самоцвет-камнем блестит и в нём Иляна-Косынзяна дева-краса живёт. Ты к берегу пристань и лавку открой. Только за покупателями в оба приглядывай, не зевай.

Научил дед Отшельник молодца что делать, как себя там вести, а главное, как с покупателями обходиться.

Взялся Свинцовый Богатырь за дело, кораблик соорудил, товары дорогие накупил, в путь далёкий пустился и до того желанного берега доплыл, хотя путь нелёгкий был, волны-валы морские бушевали, стеной перед ним вставали.

А как добрался, то раскинул на кораблике лавку с товарами редкостными и во всём выполнял наказы деда.

Однажды по утру пришла к берегу красна-девица с двумя вёдрами, чтобы морской воды в них набрать.

Свинцовый Богатырь в тот час вынимал и раскладывал на виду свои товары, как все купцы делают, чтобы народ мог ими полюбоваться.

Увидела девица такие дивные товары, на месте застыла от восхищения, глаз отвести не может. Так засмотрелась, что чуть совсем не забыла — зачем к морю пришла — набрать и принести хозяйке своей Иляне-Косынзяне морскую воду для утреннего купания.

Когда, наконец, вернулась она во дворец с водой, Иляна-Косынзяна спросила служанку почему она так долго не возвращалась.

Та рассказала всё на чистоту: замешкалась потому, что у берега какой-то старенький дед выставил в лавке на корабле такие редкостные и диковинные товары, каких она не видела никогда в жизни.

А старенький дед был не кто иной как Свинцовый Богатырь, который умылся волшебным зельем, что дед Отшельник ему дал, и обратился в деда, да такого старого и сморщенного, похуже Кощея бессмертного.

Услышала Иляна-Косынзяна рассказ служанки и места себе не находит, только и думает как бы ей заполучить эти редкостные диковинки, что серебром серебрились, золотом ярились, драгоценными каменьями переливались. Дала она прислуге двенадцать золотых монет и наказала купить ей в той лавке пару золотых башмачков. Коль хватит денег — пусть сразу же и купит, а коли не хватит — пускай назад придёт и ещё возьмёт.

Прибежала служанка на кораблик и говорит:

— Дедушка, моя хозяйка Иляна-Косынзяна, дева-краса, царица всех трав и цветов, в косе её роза поёт, прислала меня с наказом купить ей пару золотых башмачков, самых пригожих из всех что у тебя есть.

— Продам, доченька, как не продать, — ответил Свинцовый Богатырь, — вот, только… как бы тебе сказать, башмачки эти очень нежный товар и сильно я опасаюсь, как бы невзначай их не попортили. Лучше бы твоя хозяйка соблагоизволила сюда самолично пожаловать. Отберёт себе, что ей по душе придётся, со мной потолкует, и в цене мы сойдёмся, может я ей малость уступлю.

Служанка не мешкая побежала к Иляне-Косынзяне и слово в слово ей всё пересказала.

Чуть спустя Иляна-Косынзяна, дева-краса, глаз услада на берег пришла, на кораблик взошла, в лавку вошла.

Свинцовый Богатырь усадил её на золотой стульчик, прикинулся, что должен куда-то идти за золотыми башмачками и запер дверь на ключ. Потом быстро зашёл в другую каморку, умыл лицо и волосы волшебным снадобьем и снова стал молодым и пригожим, ещё краше чем раньше.

В тот же миг, когда он запер двери лавки на ключ, кораблик сразу же поплыл, легко покачиваясь по тихому морю, где теперь волн-валов и в помине не было. Иляна-Косынзяна приметила, что кораблик отплыл от берега, но не очень-то горевала, когда увидела перед собой юного статного богатыря с ясными глазами, в которых огонь-пламя любви горел. Ведь после того, как Свинцовый Богатырь умылся волшебным снадобьем, второго такого красавца на всём свете белом не сыскать было. Подходили он друг к другу, как в песне поётся:

Смирилась Иляна-Косынзяна, дева-краса со своей долей, но предупредила молодца:

— Коли уж так мне суждено, пусть так и будет, на долгую и счастливую нам жизнь вместе, ежели ты похитил меня для себя. Но ежели увозишь к другому и ему отдашь, пусть бог тебя покарает, когда жизнь тебе всего милее будет.