Андрей Зинчук - ОЧЕНЬ Петербургские сказки

Рассказывали и о том, что живет здесь не то ведьма, не то могущественная волшебница, конечно, пытались добраться и до нее. Временами местные газеты подливали масла в огонь и будоражили общественность историями об инопланетянах, поселившихся в лесу, о пришельцах из других миров. Городской этнографический музей каждый год лихорадочно организовывал экспедиции, которые так же лихорадочно каждый раз откладывались: то не хватало денег, то в последний момент исчезало куда-то казенное снаряжение, то находилась еще какая-нибудь причина. Чаще всего попросту всплывали дела поважнее. Поэтому в очередной раз (в который уже!) лес оказывался неисследованным, неучтенным и не нанесенным на карту. В летописях и исторических документах он также почему-то не упоминался.

На карте Ленинградской области, в самом ее центре, если как следует приглядеться, и сегодня еще можно заметить белое пятнышко неисследованной территории. Это он и есть – Колдовской лес!

Правда, в последнее время все упорнее ходят слухи о том, что никакого Колдовского леса на самом деле нет. А есть лишь неистощимая народная фантазия и досужие домыслы. И сверх того – страстное желание, чтобы лес все-таки был. Так бы, наверное, все оно однажды и кончилось, исчез бы, наконец, Колдовской лес навсегда, заполнилось бы чем-нибудь несущественным белое пятно на карте области. А потом исчез бы лес и из памяти людей, если бы вдруг не произошло неприятности с фотографом одной из местных газет… А дело было так. Однажды в середине зимы уехал этот фотограф на съемку некоего объекта и пропал. Куда он уехал и зачем – не знали, командировки никто ему не выдавал – художественная фотография дело тихое, индивидуальное. Следовательно, и искать фотографа, когда всполошились, было негде.

Через два месяца фотограф наконец явился – обмороженный, испуганный, осунувшийся и изголодавший. И притом поседевший. На вопросы сотрудников о том, где он был и что с ним произошло, отмалчивался или что-то мычал. Только замечено было, что как-то не стал он с тех пор переносить не только леса, но даже и деревянных конструкций вообще: с дачи, где он прежде жил с семьей, съехал и перебрался в каменный дом, откуда предварительно вынес всю деревянную мебель: столы, табуретки, шкафы и кровати, заменил ее синтетической, а все полы в квартире устлал линолеумом. Рехнулся, словом. А потом и вовсе пропал. Поговаривали, что кинулся он в столицу за длинным рублем. Тогда же выяснилось, что вместе с фотографом интересовались лесом и иностранцы. Поехали туда на двух автобусах и заблудились где-то, как дети, фотографа потеряв. Через неделю они, однако, вернулись – небритые, голодные и злые, как черти. Ничего не нашли – ни Колдовского леса, ни его таинственных обитателей. Ни шиша. Рассказали, что заплутали по дороге в каком-то зимнем обыкновенном лесу, и он им, иностранцам, не понравился! И, казалось бы, история леса на этом застопорилась. Постепенно свыклись люди с чудом, как свыкаются они со всем на свете. Мол, стоит там какой-то лес, ну и пусть себе стоит. Да и лес с ним! (Расхожее местное выражение.) В споре между вечным народным любопытством и вечным ленивым народным нелюбопытством победило оно, последнее. Ну а на самом-то деле события в Колдовском лесу разворачивались в то время вот как…

"…вночали всего были одне камни. Потом одне камни привратились в деревья и воды. Другии камни стали звездами. Третти камни привратились в Людей. А четвертые камни сделаллись Духами…"

На краю Колдовского леса расположилось живописное болото, заросшее осокой и камышом, с кочками, упавшей Березой, комарами и всем прочим, что встречается на болоте. На Березе сидели двое: странные, неожиданные, фантастические существа.

– …а сам такой черный-черный. И такой прямо страшный. Днем еще ничего, а ночью ужас! – негромко рассказывал один, с плоской головой и грустными зелеными глазами, телом худой до такой степени, что аж просвечивает – словно на крестовину кинули сушиться сеть с застрявшими в ней желтыми осенними листьями.

– Ужас, говоришь? – тихо спрашивал другой, чудной не менее первого, с огромной лысой головой и большими немигающими глазами, телом плотный, весь какой-то надутый, темный, будто резиновый.

– Ох и ужас!

– И сильно страшный?

– Ох, страшный!

Они помолчали. Подумали каждый о своем.