Софья Прокофьева - Замок Чёрной Королевы

Он подошёл к стене… Один шаг… Алина почувствовала только какую-то тяжесть на плече, струйка песка сбежала по спине.

Они очутились в небольшой комнате, освещённой сверху круглым окном. Там, в вышине туманно проплыло волнистое облако, и Алина с тоской проводила его взглядом.

Проходящий Сквозь Стены вдруг выпустил руку Алины.

— Брат, брат мой! — потрясённым голосом воскликнул он, бросаясь вперед.

Прямо против них, прикованный ржавыми цепями к камням, неподвижно висел ещё один человек в поблескивающих серебряных одеждах. Голова его бессильно свесилась на грудь, глаза были закрыты.

— Алина, Алина, скорее коснись его цепей своим кольцом! — вскрикнул Проходящий Сквозь Стены. — Может быть, это только обморок, может, он ещё жив. О, боже!

Алина протянула кольцо и тронула им тяжёлые цепи. Серебряный человек тяжко рухнул вниз, но Проходящий Сквозь Стены успел подхватить его.

— Это Всевидящий, — прошептал Гном. — Прямо сквозь камни видит. Ух!..

— Мой милый брат, — Проходящий Сквозь Стены приподнял его за плечи, прижал к груди. — Очнись же, очнись! Ты — свободен!

Вдруг серебряные веки Всевидящего дрогнули, он открыл глаза.

— Я спал без сновидений, погруженный в бездонные пустоты. И вдруг… ты! — простонал Всевидящий. — А эта девочка, кто она?

— Это Алина, — Проходящий Сквозь Стены обнял брата. — Обопрись на моё плечо.

— Да, это Алина, просто Алина, — кивнул Гном.

— Но я вижу на её платье таинственные кружева, — с волнением воскликнул Всевидящий, с трудом вставая и вглядываясь в оборванные кружева. — Когда я с моим львом бродил по пустыне, горячий ветер рисовал на песке подобные этим загадочные письмена и открывал нам их тайны. Постойте-постойте, кое-что я все-таки могу прочесть. Вот на этом обрывке кружев я вижу слова: «Берегись медного котла…» А вот здесь: «Поверни три раза…» Дальше кружева оборваны, но вот еще кусок…

Вдруг Всевидящий поднял голову и с тревогой вгляделся в каменную стену.

— Что это? Да, несомненно… Я вижу за этой стеной покои Чёрной Королевы. А вот и она сама…

— Попались, голубчики! — послышались злорадные грубые голоса. — Теперь вам не улизнуть!

В открытую дверь ворвалась толпа слуг в серых плащах. Слуги набросились на серебряных братьев. В воздухе засвистели веревки, загремели ржавые колдовские цепи. Сопротивляться было бесполезно.

— Королева приказала привести к ней только маленькую принцессу. А этих сковать покрепче. И чтоб ни-ни… — распорядился высокий тощий слуга на журавлиных ногах. Похоже, он был здесь главный.

Гном безнадёжно плакал в углу, прикрыв лицо колпачком. Потёртый колпачок весь пропитался слезами. Гном отжал его и снова уткнулся в него лицом.

— Ах, Алиночка, девочка! — сколько нежности было в голосе Чёрной Королевы. — Я так волновалась за тебя, места не находила. Да отпустите же её, глупцы! Ей же больно.

Слуги поспешно отшатнулись, выпустили Алину. Она еле устояла на ногах, колени её подгибались.

— Чего ты боишься, родная? Теперь всё будет хорошо! — королева поднялась с трона. — Ты просто устала, бедняжка, но ты отдохнёшь, отдохнёшь… Только делай всё, как я скажу, и поверь, не будет на свете девочки счастливей тебя.

Чёрная Королева, как завороженная, то и дело жадно поглядывала на кольцо, надетое на палец Алины. Глаза её сверкали сквозь покрывала. И чем больше она глядела на это, такое простое с виду, кольцо, таяли, исчезали покрывала и вуали, окутавшие её с ног до головы. Они превращались в дымные облачка и кругами опускались к её ногам.

Вот, наконец, открылось её лицо. В жизни Алина не видала никого прекраснее её. Глаза королевы сверкали, как тёмные драгоценные камни. Кожа была бледной, но такой гладкой и нежной, как лепесток серой розы. Только темно-алые губы резко выделялись на её лице.

Да, она было ослепительно прекрасна, но что-то пугающее, нестерпимо страшное было в её красоте.

Тем временем пламя под котлом разгорелось, охватывая его со всех сторон. Лев закрыл глаза, он лежал неподвижно, изредка вздрагивая, когда пылающие искры падали на его золотистую гриву.

— Слушай внимательно, моя малышка, и ничего не бойся, — голос Королевы звучал упоительно нежно. — Отныне ты принцесса Алина, и горе тому, кто назовет тебя иначе. Да не дрожи так, принцесса!