Шарль Перро - По дорогам сказки

— Совершенно правильно, — ответил король. — Я и сам это думаю. Маркиз Пальчик, за такие здравые мысли я жалую вам титул герцога.

— Ура! Да здравствует герцог Пальчик! Да здравствует мой повелитель! — закричал великан так громко, что можно было подумать, будто во дворце грянул гром.

К счастью, всё обошлось благополучно, если не считать трёх обмороков и двадцати разбитых стёкол.

О свадьбе принцессы и Пальчика не стоит долго рассказывать. Все свадьбы похожи одна на другую.

Однако правдивый историк не может умолчать о том, что присутствие великана прибавило много блеска этому великолепному торжеству.

При выходе из церкви он поднял карету новобрачных, поставил её вместе с лошадьми себе на голову и так донёс до ворот замка.

Это одно из тех происшествий, которое стоит отметить, потому что их можно увидеть не каждый день.

Вечером в столице было устроено пышное празднество. Пиры, речи, свадебные песни, фейерверки, гирлянды и букеты — всего было вдоволь. Словом, было всеобщее ликование.

Во дворце и на городских площадях пели, ели, пили, говорили. Только одному человеку было не до веселья, и он угрюмо сидел, забившись в самый тёмный угол дворца: это был Поль. Он даже радовался, что у него отрезаны уши и от этого он почти не слышит восторженных похвал Пальчику. Он даже был готов сам выколоть себе глаза, чтобы не смотреть на счастливые лица новобрачных. Со злости он в конце концов убежал в лес, и там его съели медведи. От души желаю того же всем, кто завидует чужому счастью.

Теперь остаётся только сказать, что после смерти тестя король Пальчик царствовал целых шестьдесят два года и считался самым мудрым не только среди королей, но и среди людей. А уж о доброте его и говорить нечего! Историки так и прозвали его: Пальчик Добрый.

Но зачем прославлять его доброту? Ведь это свойство всех умных людей. Что бы там ни говорили, а добрых дураков на свете нет. Глупый не бывает добрым, добрый не бывает глупым — поверьте моей многолетней опытности. Если и не все дураки злы (в чём я сильно сомневаюсь), то зато все злые — дураки. В этом и вся мораль моей сказки.

Придумайте лучшую — я найду ей место на этих страницах.

тарая Водяная Крыса высунула однажды утром голову из своей норы. У неё были блестящие, как бусинки, глаза и жёсткие серые усы, а хвост точь-в-точь длинный шнурок из чёрной резины. Маленькие утята, жёлтые точно канарейки, плавали вдоль и поперёк пруда, а их мать, белая как снег Утка с ярко-красными лапками, обучала их искусству держаться в воде вниз головой.

— Вас никогда не примут в хорошее общество, если вы не научитесь стоять на голове, — приговаривала она и время от времени показывала им, как это делается.

Но утята не обращали на неё никакого внимания. Они были ещё очень маленькие и не могли понять, что хорошего в хорошем обществе.

— Какие непослушные дети! — воскликнула Водяная Крыса. — Право, они стоят того, чтобы их утопили.

— Ничуть не бывало, — возразила Утка. — Во-первых, всякое начало трудно, а во-вторых, родительскому терпению нет предела.

— Ах, я и понятия не имею о родительских чувствах, — сказала Водяная Крыса. — Я человек не семейный. Замужем я никогда не была, да и выходить не собираюсь. Любовь, конечно, вещь очень хорошая в своём роде, но дружба гораздо выше. Право, я не знаю ничего на свете благородней и редкостнее преданной дружбы.

— А в чём, скажите пожалуйста, состоят, по вашему мнению, обязанности преданного друга? — спросила зелёненькая Коноплянка, сидевшая поблизости на иве и слышавшая весь этот разговор.

— Вот именно! Мне тоже очень хотелось бы это знать, — сказала Утка, а сама отплыла на противоположный конец пруда и там встала вниз головой, чтобы показать добрый пример своим детям.

— Какой глупый вопрос! — воскликнула Водяная Крыса. — Разумеется, я хотела бы, чтобы мой преданный друг прежде всего был предан мне.

— А что бы вы дали ему взамен? — спросила птичка, покачиваясь на серебристой ветке и помахивая своими маленькими крылышками.

— Я вас не понимаю, — удивилась старая Водяная Крыса.

— Позвольте по этому случаю рассказать вам одну коротенькую историю, — сказала Коноплянка.