Mark Twain - Английский язык с Марком Твеном. Принц и нищий (Mark Twain. The Prince and the Pauper)

guilty [`gıltı], penury [`penjərı], crawl [krO:l]

Did Tom Canty never feel troubled about the poor little rightful prince who had treated him so kindly, and flown out with such hot zeal to avenge him upon the insolent sentinel at the palace gate? Yes; his first royal days and nights were pretty well sprinkled with painful thoughts about the lost prince, and with sincere longings for his return and happy restoration to his native rights and splendors. But as time wore on, and the prince did not come, Tom's mind became more and more occupied with his new and enchanting experiences, and by little and little the vanished monarch faded almost out of his thoughts; and finally, when he did intrude upon them at intervals, he was become an unwelcome specter, for he made Tom feel guilty and ashamed.

Tom's poor mother and sisters traveled the same road out of his mind. At first he pined for them, sorrowed for them, longed to see them; but later, the thought of their coming some day in their rags and dirt, and betraying him with their kisses, and pulling him down from his lofty place and dragging him back to penury and degradation and the slums, made him shudder. At last they ceased to trouble his thoughts almost wholly. And he was content, even glad; for, whenever their mournful and accusing faces did rise before him now, they made him feel more despicable than the worms that crawl.

At midnight of the 19th of February, Tom Canty was sinking to sleep in his rich bed in the palace, guarded by his loyal vassals, and surrounded by the pomps of royalty, a happy boy; for to-morrow was the day appointed for his solemn crowning as king of England. At that same hour, Edward, the true king, hungry and thirsty, soiled and draggled, worn with travel, and clothed in rags and shreds — his share of the results of the riot — was wedged in among a crowd of people who were watching with deep interest certain hurrying gangs of workmen who streamed in and out of Westminster Abbey, busy as ants; they were making the last preparation for the royal coronation.

WHEN Tom Canty awoke the next morning (когда Том Кэнти проснулся следующим утром; to awake), the air was heavy (воздух был тяжелым) with a thunderous murmur (от громоподобного гула голосов; thunder — гром); all the distances were charged with it (все дали были насыщены им). It was music to him (это была музыка для него); for it meant (ибо это означало) that the English world was out (что весь английский мир был снаружи = на улице) in its strength (в своей силе = во всей своей силе) to give loyal welcome to the great day (чтобы верно приветствовать этот великий день; welcome — приветствие).

Presently Tom found himself once more the chief figure (вскоре Том нашел себя = оказался снова главной фигурой; to find — найти) in a wonderful floating pageant (в чудесной плывущей процессии) on the Thames (на Темзе); for by ancient custom (ибо по древнему обычаю) the 'recognition procession’ (коронационное шествие; recognition — признание) through London (через Лондон) must start from the Tower (должно начинаться от Тауэра), and he was bound thither (и он направлялся туда; bound — направляющийся).

When he arrived there (когда он прибыл туда), the sides of the venerable fortress (стены этой почтенной крепости) seemed suddenly rent (казалось, вдруг треснули; to seem — казаться) in a thousand places (в тысяче мест), and from every rent (и из каждой трещины) leaped a red tongue of flame (вырывался красный язык пламени) and a white gush of smoke (и белый клуб дыма); a deafening explosion followed (оглушительный взрыв последовал; deaf — глухой; to deafen — оглушать), which drowned (который потопил = в котором потонули) the shoutings of the multitude (крики множества = толпы), and made the ground tremble (и заставил землю задрожать); the flame-jets, the smoke, and the explosions (струи пламени, дым и взрывы) were repeated over and over again (повторялись снова и снова) with marvelous celerity (с поразительной быстротой), so that in a few moments (так что через несколько секунд) the old Tower disappeared (старый Тауэр исчез) in the vast fog of its own smoke (в бескрайнем тумане своего собственного дыма), all but the very top of the tall pile (весь, кроме самой верхушки высокой башни; pile — куча, груда; огромное здание) called the White Tower (называемой Белой башней); this, with its banners (она, со своими флагами), stood out above the dense bank of vapor (выделялась над плотным берегом из пара) as a mountain peak projects above a cloud-rack (как горный пик возвышается над грядой облаков).

Tom Canty, splendidly arrayed (Том Кэнти, великолепно одетый), mounted a prancing war-steed (взобрался на статного боевого скакуна), whose rich trappings (чья богатая сбруя) almost reached to the ground (почти доставала до земли); his 'uncle,' the Lord Protector Somerset (его «дядя», лорд-протектор Сомерсет), similarly mounted (так же взобравшийся /на коня/; similarly — подобно, аналогично; to mount — подниматься; садиться /на лошадь/), took place in his rear (занял место позади него); the King's Guard formed (королевская гвардия выстроилась) in single ranks (в одну шеренгу) on either side (с каждой стороны), clad in burnished armor (одетая в начищенные до блеска доспехи); after the Protector followed a seemingly interminable procession (за протектором последовала, казалось, бесконечная процессия) of resplendent nobles (блистательных дворян) attended by their vassals (сопровождаемых их слугами); after these came the lord mayor and the aldermanic body (после них прошли лорд-мэр и совет старейшин города; alderman — ольдермен, старейшина; body — тело, организация), in crimson velvet robes (в малиновых бархатных мантиях), and with their gold chains (и с золотыми цепями) across their breasts (поперек груди); and after these the officers and members of all the guilds of London (а после них — чиновники и члены всех гильдий Лондона), in rich raiment (в богатых одеждах), and bearing the showy banners (и несущие пестрые знамена) of the several corporations (нескольких корпораций). Also in the procession (также в этой процессии), as a special guard of honor (как специальная почетная стража) through the city (через город), was the Ancient and Honorable Artillery Company (была древняя и почетная артиллерийская рота) — an organization (организация) already three hundred years old at that time (уже с 300-летней историей в то время: «300 лет старая»), and the only military body in England (и единственное воинское подразделение в Англии) possessing the privilege (обладающее привилегией) (which it still possesses in our day (которой она все еще обладает в наши дни) of holding itself independent (держать себя независимой) of the commands of Parliament (от приказов парламента). It was a brilliant spectacle (это было блистательное зрелище), and was hailed (и /эта рота/ приветствовалась) with acclamations all along the line (восклицаниями вдоль всего пути), as it took its stately way (пока она брала свой торжественный путь = шла) through the packed multitudes of citizens (через скученные толпы горожан). The chronicler says (хроникер сообщает), 'The king (король), as he entered the city (когда он вошел в город), was received by the people with prayers (был принят людьми с молитвами), welcomings, cries, and tender words (приветствиями, криками и ласковыми словами), and all signs which argue (и всеми знаками, которые доказывают) an earnest love of subjects (неподдельную любовь подданных) toward their sovereign (к своему суверену); and the king (а король), by holding up his glad countenance (обращая свое довольное лицо; to hold up — держать высоко) to such as stood afar off (к таким, которые стояли далеко; to stand — стоять), and most tender language to those (а ласковейший язык = слова к тем) that stood nigh his Grace (кто стоял близ его Милости), showed himself no less thankful (выказал себя не менее благодарным) to receive the people's good will (за то, чтобы принять добрую волю людей) than they to offer it (чем они — чтобы предложить ее). To all that wished him well (всем, которые желали ему добра), he gave thanks (он дарил благодарность). To such as bade (такому, который восклицал; to bid — объявлять, предлагать) "God save his Grace (Боже, храни его милость)," he said in return (он говорил в ответ), "God save you all (Бог да хранит вас всех)!" and added that (и добавлял, что) "he thanked them (он благодарит их) with all his heart (всем своим сердцем = от всего сердца)." Wonderfully transported were the people (чудесно взволнованы были люди) with the loving answers and gestures of their king (ласковыми ответами и поступками: «жестами» своего короля).'