Mark Twain - Английский язык с Марком Твеном. Принц и нищий (Mark Twain. The Prince and the Pauper)

The great pageant (великая процессия) moved on (двигалась дальше), and still on (и еще дальше), under one triumphal arch (под одной триумфальной аркой) after another (за другой), and past a bewildering succession (и мимо изумительной череды) of spectacular and symbolical tableaux (захватывающих и символических картин), each of which typified (каждая из которых олицетворяла) and exalted some virtue (и превозносила какую-либо добродетель), or talent, or merit (или талант, или заслугу), of the little king's (маленького короля). 'Throughout the whole of Cheapside (по всему Чипсайду), from every penthouse and window (с каждого навеса и окна), hung banners and streamers (свисали знамена и вымпелы; to hang — висеть); and the richest carpets (и богатейшие ковры), stuffs (материи), and cloth-of-gold (и золотая парча) tapestried the streets (устилали улицы) — specimens of the great wealth (образчики великого богатства) of the stores within (запасов внутри /этих домов/); and the splendor of this thoroughfare (и великолепие этой улицы; thoroughfare — оживленная улица; главная артерия /города/, главная дорога) was equaled in the other streets (было воспроизведено на других улицах; to equal — уравнять), and in some even surpassed (а в некоторых даже превзойдено).'

'And all these wonders and these marvels (и все эти диковины и эти чудеса) are to welcome me (/должны/ приветствовать меня) — me (меня)!' murmured Tom Canty (пробормотал Том Кэнти).

The mock king's cheeks (щеки потешного короля) were flushed with excitement (раскраснелись от возбуждения), his eyes were flashing (его глаза сверкали), his senses swam in a delirium of pleasure (его чувства купались в исступлении удовольствия; to swim — плавать). At this point (в этот момент), just as he was raising his hand (прямо когда он поднимал свою руку) to fling another rich largess (чтобы бросить еще одну богатую милостыню), he caught sight (он поймал вид = заметил) of a pale, astounded face (бледное, изумленное лицо) which was strained forward out of the second rank of the crowd (которое было вытянуто вперед из второго ряда толпы), its intense eyes riveted upon him (его напряженные глаза прикованные к нему). A sickening consternation (тошнотворное оцепенение) struck through him (пронзило его; to strike through: «ударить через»); he recognized his mother (он узнал свою мать)! and up flew his hand (и вверх взлетела его рука; to fly — лететь), palm outward (ладонью наружу), before his eyes (перед его глазами) — that old involuntary gesture (этот старый непроизвольный жест), born of a forgotten episode (рожденный из забытого эпизода; to bear — рождать; to forget — забывать), and perpetuated by habit (и увековеченный привычкой). In an instant more (в следующий момент: «в момент больше») she had torn her way (она пробила себе путь; to tear — рвать) out of the press (из давки), and past the guards (и мимо стражников), and was at his side (и подбежала к нему: «и была у его бока»). She embraced his leg (она обхватила его ногу), she covered it with kisses (она покрыла ее поцелуями), she cried (она закричала), 'O, my child (о, мое дитя), my darling (мой дорогой)!' lifting toward him a face (поднимая к нему лицо) that was transfigured with joy and love (которое было преображенное радостью и любовью). The same instant (в то же мгновение) an officer of the King's Guard (офицер из королевской стражи) snatched her away (отхватил ее прочь = оттащил ее) with a curse (с проклятьем), and sent her reeling back (и послал ее катящейся назад) whence she came (откуда она пришла) with a vigorous impulse from his strong arm (энергичным толчком его сильной руки). The words (слова) 'I do not know you, woman (я не знаю вас, женщина)!' were falling from Tom Canty's lips (падали с губ Тома Кэнти) when this piteous thing occurred (когда эта достойная сожаления случилась); but it smote him (но это поразило его; to smite — ударять) to the heart (в самое сердце) to see her treated so (увидеть, что с ней так обращаются; to treat — обращаться); and as she turned (и когда она повернулась) for a last glimpse of him (для последнего взгляда на него), whilst the crowd was swallowing her from his sight (пока толпа поглощала ее из его вида), she seemed so wounded (она казалась такой уязвленной), so broken-hearted (такой убитой горем: «с разбитым сердцем»), that a shame fell upon him (что стыд напал на него; to fall — падать) which consumed his pride to ashes (который истребил его гордость в пепел), and withered his stolen royalty (и засушило = помрачило его украденное королевское положение). His grandeurs were stricken valueless (его великолепия стали не имеющими ценности; to strike — бить; value — ценность); they seemed to fall away from him (они, казалось, отвалились от него; to seem — казаться) like rotten rags (как гнилые лохмотья; to rot — гнить).

thoroughfare [`TArqfeq], eulogistic [ju:lə`Gıstık], tableau [`tæblqu], rivet [`rıvıt]

This quaint and gaudy spectacle so wrought upon the rejoicing people, that their acclamations utterly smothered the small voice of the child whose business it was to explain the thing in eulogistic rhymes. But Tom Canty was not sorry; for this loyal uproar was sweeter music to him than any poetry, no matter what its quality might be. Whithersoever Tom turned his happy young face, the people recognized the exactness of his effigy's likeness to himself, the flesh-and-blood counterpart; and new whirlwinds of applause burst forth.

The great pageant moved on, and still on, under one triumphal arch after another, and past a bewildering succession of spectacular and symbolical tableaux, each of which typified and exalted some virtue, or talent, or merit, of the little king's. 'Throughout the whole of Cheapside, from every penthouse and window, hung banners and streamers; and the richest carpets, stuffs, and cloth-of-gold tapestried the streets — specimens of the great wealth of the stores within; and the splendor of this thoroughfare was equaled in the other streets, and in some even surpassed.'