Ованес Туманян - Сказки

В полночь музыканты получают плату и уходят. Остаются дервиш и хозяин.

— Братец Гасан, что это я слышал сегодня! Будто халиф запретил торговать водой — да правда ли это?

— Как же, сущая правда, у всех продавцов переколотили кувшины. Ты, братец, настоящий пророк: что ни скажешь — все сразу сбывается.

— А на какие же деньги ты так кейфуешь?

— О, если б у человека кроме денег не было никакой нужды! Добыть денег нетрудно, братец дервиш. Поступил я работником к хозяину. Из того, что зарабатываю за день — половину проедаю, а прочее музыкантам отдаю. Главное в человеке сердце, дервиш-баба.

— Жизнью клянусь — ты с таким сердцем достоин быть при дворе! — воскликнул дервиш.

— Ой, дервиш-баба, все слова твои сбываются, неужели и эти сбудутся?

— А почему бы и нет? На свете все возможно, — ответил дервиш, и они расстались.

С восходом Солнца придворные вестники уже теснились у порога Гасана.

— Здесь ли Гасан, что любит кейф?

— Вот я.

— По приказу халифа следуй за нами!

Гасана привели во дворец и объявили, что халиф, велит ему служить во дворце. Гасана роскошно одели, прицепили к поясу саблю и поставили у входа во дворец. Целый день Гасан простоял без дела, а как стемнело, с пустыми руками отправили его домой; иди, мол, придешь завтра, станешь на то же место.

Ночью Гарун-Аль-Рашид опять бродит по Багдаду.

Вот он у лачуги Гасана. О, чудо! Опять музыка, песни. Халиф вошел.

— Дервиш, дервиш, сюда, важная новость. Твои вчерашние слова сбылись, халиф взял меня во дворец и дал мне должность,

— Что ты говоришь!

— Аллах свидетель.

— Видно и денег немало дал.

— Ни гроша!

— Откуда же взялись у тебя деньги на кутеж?

— Садись, расскажу. Привесили мне сбоку саблю. Вечером иду домой, а сам думаю: ведь не людей же мне саблей убивать. Так вот, продал я клинок вместо него вставил деревянный. На деньги, что я получил за клинок, вот и кейфую. Неужели я дурно поступил, дервиш-баба? Лучше иметь при себе радость, чем саблю, что разит людей.

— Ха-ха-ха! — захохотал дервиш. — Положим, поступил ты не плохо. Ну, а ежели завтра царь да велит тебе этой саблей кому-нибудь голову отсечь?

— Удержи свой язык, зловещий дервиш! — рассердился Гасан. — Как на грех все твои слова сбываются. Не можешь разве что-нибудь хорошее сказать?

Взгрустнулось Гасану. Сердце у него щемило страхом, всю ночь он проворочался без сна.

Так оно и вышло. На другой день халиф вызвал Гасана и на глазах всех придворных торжественно приказал:

— Обнажи саблю и отсеки этому преступнику голову!

— Живи вовек, великий халиф, — пролепетал объятый ужасом Гасан, — во всю жизнь я ни на кого руки не поднимал — не могу. Поручи это дело кому-нибудь другому…

— Я поручаю это тебе, — рявкнул разгневанный халиф, — если хоть минуту промедлишь — голова твоя слетит с плеч! Вынимай саблю!..

При этих словах Гасан подошел к осужденному, поднял руки к небу и провозгласил:

— Аллах, ты ведаешь, кто прав, кто виноват. Ежели этот человек согрешил, дай мне сил одним ударом отсечь ему голову, а нет — пусть сабельный клинок из стального станет деревянным…

И он выхватил саблю… Дерево! Придворные диву дались при этом чуде.

Тут халиф Гарун-Аль-Рашид с громким смехом открыл тайну своим сановникам. Те пришли в восторг и осыпали похвалами как халифа, так и кейфующего Гасана. Засмеялся даже несчастный преступник, на коленях ожидавший, вытянув шею, рокового удара.

Гарун-Аль-Рашид даровал ему жизнь, потом подозвал Гасана, объявил его своим вернейшим подданным и даровал высокий сан, что бы он, не нуждаясь ни в чем; жил по-прежнему весело и других учил весело жить на свете.

Жили-были на свете муж да жена. Жили они не в ладу, не по душе были друг другу.

Муж жену честил дурехой, жена его обзывала дурнем, и не прекращалась у них свара.

Как-то купил муж на рынке несколько пудов масла и риса, нанял носильщика и доставил домой.

Обозлилась жена на него:

— Небось не веришь, когда тебя дурнем называю, а вот подумай, к чему нам столько масла да рису? Ты что, поминки по отцу справлять собираешься или же свадьбу сына играть?

— Слушай, жена, — о каких поминках, о какой свадьбе ты болтаешь?! Возьми да прибереги — я это купил для Барэкендана.

Успокоилась жена, унесла припасы в чулан.

Время идет. Жена ждет, ждет, а Барэкендан все не приходит. Сидит она однажды перед дверью и видит: шагает по улице человек, куда-то торопится… Присмотрелась она к нему, окликнула его: