Третьяков Федорович - Андрейка и лодырь Ромашка

Андрейкиным волосам и спине стало холодно, но никакого испуга Андрейка больше не чувствовал – куда-то делся весь испуг…

Он сжал рог в руке, выскочил из-за дерева и, топая ногами, чтобы нагнать на лося побольше страха, заорал хриплым голосом, как пастух дядя Коля Копейкин на своих коров:

– Куд-да пошел, длиннорогий! Ат-ты черт непутнай! Ят-тебя!

Лось, даже не глянув, кто кричит, рванул в лес и скрылся с глаз… Только вдалеке протрещало и стихло: будто его и не было.

Чтобы окончательно запугать лося, а заодно и себе смелости подбавить, Андрейка загоготал таким басовитым и хриплым голосом, что лось мог подумать, будто это не человек даже, а какой-нибудь леший гогочет:

– Эхе-хэ-хэ-хэ!…

А со стороны стогов откликнулся кто-то, сразу видно, человек:

– Ау-у…

Приятно было услышать человеческий голос после всех зловещих лесных звуков!

Андрейка радостно позвал: 1

– Эй! Сюда! Сюда!

И побежал к мальчишке, который проснулся и хмуро спросил:

– Ты куда ушел?…

Голоса и крики послышались совсем близко. Мальчишка встрепенулся, задергался в кровати:

– Нашли меня! Это моя сестра Маринка кричит! Надулся, покраснев от натуги, и звонко, так, что, наверное, в Макуревке было слышно, завопил:

– Маринка-а-а! Я т-ут! Вот я!

Со всех сторон повысыпало много народу; девка, такая же, как мальчишка, плотная, круглолицая, с темными, как вишни, глазами; парень в военной форме без погон – видать, демобилизованный; еще девка; пожилой дядька…

Они окружили мальчика, а тот кричал:

– Я тут! Я вот он! А я вот, а я вот! Я давно тут! Никак не вынусь!

Все радовались, а демобилизованный парень попробовал разжать прутья и спросил у Андрейки:

– Как он застрял?

– Я почем знаю… Я пришел, а он тут и был!… – ответил Андрейка, беспокоясь, что могут заподозрить, будто это он засунул мальчишку головой в кровать…

– Что же ты его не высвободил?

– Поди высвободи, – усмехнулся Андрейка. – Думаешь, не пробовал? Он ни в какую сторону не пролазит. Голова, что ли, опухла…

Парень подошел к куче дров, заготовленных Андрейкой для ночевки, порылся в ней, вытащил толстое круглое полено, вставил над головой мальчишки между прутьями, налег, и прутья разошлись…

Андрейка почесал в затылке: вот так промах дал – не догадался рычаг применить! Да разве обо всем упомнишь с лосями этими? Мальчишка выдернул голову и сразу отскочил от кровати, точно опасаясь, что она его схватит. Потом принялся прыгать и скакать, как козленок, вертя головой во все стороны, будто пробуя, не разучился ли он ее поворачивать как хочет.

Все так радовались, что на Андрейку никто внимания не обращал, только демобилизованный парень спросил:

– Соображения не было – прутья разжать? Эх ты, Михей…

– Почему же, было, – ответил Андрейка. – Да я боялся – вдруг чего… Еще шея повредится… какая-то она у нега тоненькая. Кабы он мой брат был, тогда конечно!… А с чужим случись что – шуму не оберешься!

Чтобы избежать дальнейших расспросов, он надел курточку, прицепил за спину портфель, взял под мышку рог и пошел прямиком к дороге, на ходу доедая булочку, которую, к счастью, не успел слопать мальчишка.

Выйдя на шоссе, Андрейка наткнулся на группу макуревских баб, которые стрекотали наперебой, как сороки, а среди них махал руками дядя Коля Копейкин.

– Это ты все никак не дойдешь? – удивился дядя Коля, завидев Андрейку. – Ну, много там лосей разогнал?

– С нас хватит… – независимо ответил Андрейка и показал рог: – У одного вот сломил…

Но бабы рогом не заинтересовались, а одна спросила:

– У нас тут мальчонка Алешка Пеньков пропал, не встренул его?

– Нашелся ваш Алешка! – сообщил Андрейка. – Он там недалеко находился…

– Ты, что ль, нашел?

Растолковывать бабам, почему да как не догадался он разжать кроватные прутья, Андрейка не захотел и сразу перевел разговор на другое:

– Некогда мне ваших мальчишек искать… Тут не до них было, когда я на дереве от лосей просидел… Рассвирепели – в лес нельзя показаться!

– Это как так?

– Да вот… Я от одного залез на дерево, а он и давай долбать рогами, насилу на суку удержался. Хорошо, что молоко было в сумке и булочка, поел… Даже вот этот рог сломал – до чего злой! Потом убежал, новый рог отращивать, а я слез, иду вот…

Дядя Коля, понимающий в лосях, осмотрел рог, пощупал гладенький конец и подмигнул Андрейке. Но разоблачать не стал, только спросил:

– А чего же хвастал: мол, они меня знають, не тронуть?