Кэтрин Ласки: Наследник

Нирок инстинктивно подался вперед, поближе к огню. Какая-то неведомая сила притягивала его, словно хотела втащить в самый центр погребального костра.

Нира пела старинную погребальную песнь, которую всегда поют на тризне по погибшему воину, и все воины смотрели на нее — все, кроме кузнеца Гвиндора. Он не сводил глаз с Нирока.

Молодой наследник что-то увидел, в этом не было сомнений! Старый кузнец понял это по немигающему взгляду Нирока, неподвижно устремленному в пылающий огонь костра.

Гвиндор всмотрелся в отражение пламени в черных глазах Нирока, и у него похолодело в желудке. Ему показалось, будто в глазах юнца он увидел отражение Угля Хуула…

Как и все кузнецы, Гвиндор знал, что огонь живой и что устройство его не слишком отличается от устройства совы. Есть у огня и сердце, и, разумеется, желудок. Лишь немногие совы обладают даром заглянуть в душу огня и увидеть этот желудок.

Не только Гвиндор, но даже Бубо, знаменитый кузнец Великого Древа, и тот не видел души огня. Говорят, из всех живущих сов таким даром обладал лишь старый Орф, кузнец из Северных царств, с острова Черной Гагары, который ковал лучшие боевые когти во всем совином мире.

Даже в давние времена на свете было всего несколько сов, умевших видеть желудок огня. Но никто из них не сумел отыскать легендарный Уголь Хуула.

Много легенд сложено об этом Угле, много сказаний сказывают о страшных силах, которые таятся в его глубокой синеве. Говорят, синева его похожа на цвет самых горячих углей, которые так ценят кузнецы. Но Уголь Хуула был не просто горячим угольком, совсем не просто…

Гвиндор никогда еще не видел, чтобы сова так пристально смотрела в огонь, как этот юнец. Глаукс, да он же совсем птенец! Что он там увидел? Кузнец покачал головой. Не зря он не хотел лететь в каньоны, ох, не зря! Он не желал иметь ничего общего с Чистыми.

После последней битвы Гвиндор решил держаться подальше от этих безумных сов с их завиральными идеями о какой-то особой чистоте сипух. Кстати, о чистоте… Почему эта пепельная сова стоит так близко к наследнику великого Клудда? Это противоречит всем обычаям Чистых!

Почему же Гвиндор все-таки отправился сюда из самого царства Амбалы? Он отлично помнил ту ночь, когда принял решение лететь. Рано вечером к нему прилетела странная пятнистая сова по имени Мгла, которая жила с орлами. Поговаривали, будто бы под именем Мглы на самом деле скрывается легендарная Гортензия, героиня Амбалы, которая когда-то была лазутчицей в каньоне Сант-Эголиус.

Героические подвиги Гортензии давным-давно вошли в историю и предания Амбалы; с тех пор там всех сов называли Гортензиями, независимо, будь то самец или самка. Гвиндор не знал, правдивы ли слухи по поводу Мглы. Он просто любил поболтать с ней, когда она прилетала. Мгла была совсем старой, и так выцвела с годами, что стала еще больше напоминать туман, чем живую сову.

Гвиндор давно заметил, что после встречи с Мглой ему снятся странные сны, которые он плохо помнил после пробуждения…

То же случилось и в ту ночь. Накануне Жуткоклюв и Зверобой, два лейтенанта Ниры, просили его прилететь на церемонию Клеймения в каньоны. Гвиндор поначалу отказался, как отказались и другие кузнецы, к которым обращались посланцы. Но в ночь после визиты Мглы он вдруг проснулся от странного сна и решил — без всякой видимой причины — что должен лететь и оказать Чистым эту небольшую услугу, хотя терпеть не мог ни Ниру, ни ее приспешников. Стершийся из памяти сон каким-то непонятным образом поселился у него в желудке и гнал в дорогу.

И вот теперь, глядя на молодого совенка, не сводившего немигающих глаз с сердца огня, Гвиндор снова подумал о том, что же призвало его сюда. Да-да, он был призван. Он с самого начала чувствовал, что его влечет какое-то важное дело, не имеющее ничего общего с церемонией Клеймения.

«И дело совсем не в мертвых костях!» — внезапно понял Гвиндор.

Он снова взглянул на Нирока, на его огромное белое лицо, столь напоминавшее лицо его матери, лунным диском светившееся в оранжевом сумраке пещеры.

«Все дело в нем. Но что я должен делать?»

«Время подскажет, — услышал Гвиндор голос из своего полузабытого сна. — Время подскажет».