Линор Горалик: Несколько (довольно странных, если вдуматься) историй про царя Соломона [Сетевой вариант]

Стражник тоже засмеялся и закрыл окошечко.

Царь Соломон подождал, когда ворота откроются. Но ворота не открылись. Царь Соломон, уставший, голодный и испачканный, а также немножко шмякнутый об землю, почувствовал, что шутка затянулась. Он снова постучал в окошечко.

Приветливый стражник снова выглянул наружу.

— Давай же, дружочек, впускай меня, — сказал Соломон нетерпеливо.

— Так я же вам уже объяснил, дорогой гражданин, что у нас нищих кормят с двенадцати часов. Вы потерпите, пара часиков осталась буквально, — сказал приветливый стражник. Его бабушка и дедушка были родом из одного очень бедного египетского штетла и научили его относиться к тем, кому не повезло в жизни, с большим терпением.

Тут Соломон окончательно решил, что шутка затянулась.

— Пошутили — и хватит, милок, — сказал он строго. — Царь кушать хочет, открывай давай.

— А-а-а, — ласково сказал стражник и улыбнулся. — Так вы ца-а-а-арь. Очень, ваше величество, приятно познакомиться. У нас тут кроме вас ещё два царя каждый день приходят. И четыре царицы Савских. И другие ответственные лица в довольно значительных количествах. Так что вам понравится. Один царь, правда, больно строгий. Вчера фасолевым супом господина архангела Михаэля облил, за непочтение — тот у него питу перехватил.

И тут бедный царь Соломон понял, что его принимают за сумасшедшего бродягу.

— Я царь Соломон! — закричал он рассерженно.

— Я разве спорю? — сказал приветливый стражник и вздохнул. — Я ж не спорю.

— Да нет! — закричал царь Соломон. — Я настоящий царь Соломон!

— Вы уж меня извините, уважаемый гражданин, — сказал стражник строго. — А только царь Соломон ровно пять минут назад в садике изволили гулять в сопровождении своего секретаря Азарии и всякие бумажки очень бодро подписывали, так что господин Азария даже диву давался. А вы, уважаемый гражданин, напрасно меня запутываете на рабочем месте. Так что если будете громко нарушать покой окружающих, я велю благотворительной кухне, чтобы вам сегодня десерта не давали.

Бедный царь Соломон схватился за голову: он понял, что гадский демон не только принял его, царский, облик, но и своими бессовестными лапами подписывает какие-то государственные бумаги — и может наворотить в Соломоновом царстве каких-нибудь ужасных дел.

— Миленький, — жалобно сказал Соломон стражнику, — послушай, это не царь, это демон Асмодей, поганец такой. Я его, понимаешь, поработил с помощью волшебного кольца. А потом он меня, дурака, лестью взял — я кольцо своё волшебное с пальца стянул, чтобы силами с этим мерзавцем померяться, а он его — хвать! А меня — ам! И выплюнул аж за Иерусалимские ворота. Понимаешь?

Увы, по мере того, как бедный царь Соломон произносил эти слова, он и сам почувствовал, что безумнее телегу, честно говоря, и выдумать-то невозможно. И совершенно не удивился, когда приветливый стражник посмотрел на него с большим сочувствием и сказал:

— Шизофренический бред, осложненный маниакально-депрессивным психозом, и притом, заметьте, сумеречное состояние души. — Этот стражник работал стражником только в первую смену, а вообще-то учился на лекаря в одном очень известном иерусалимском учебном заведении у вершины горы Скопус. — Скажу-ка я благотворительной кухне, чтобы вам, бедняжке, два десерта дали.

— Не верите вы мне, — вздохнул бедный царь Соломон.

— Да уж как вам поверить, — сказал сочувствующий стражник. — Царь Соломон — он, понимаете, очень мудрый человек. В жизни бы он не поддался на лесть какого-то демона. А если бы и поддался, никогда не стал бы с демоном меряться силами ни с того ни с сего — он что, тинейджер? А если бы даже и стал, никогда не снял бы волшебное кольцо, вот ещё. Так что история ваша, извините, не только безумная, но и даже обидная для нашего мудрого царя Соломона. До свидания.

И стражник закрыл перед бедным царём Соломоном окошечко, а Соломон горько вздохнул, потому что стражник был прав — а ему, Соломону, было очень стыдно. И не только за то, что поддался на лесть поганца-демона и наломал ужасных дров. Царю Соломону было стыдно ещё и за то, что он всегда, надо признаться, немножко кичился своим умом, а вот же — повёл себя, как последний дурак. И пристыженный, смиренный царь Соломон побрёл на рынок и нанялся там в рыбную лавку потрошить рыбу.

А через несколько дней секретарь Азария собрал на срочное совещание в тайной комнате царского дворца главного полководца Ванею и министра финансов Адонирама. И старательно запер все двери тайной комнаты, чтобы посторонние ничего не подслушали и не подсмотрели. А потом сказал: