Сергей Черепанов - Кружево

Мужик с испугу до утра в подполе просидел, а когда утром спохватился, что Нюрки нет, то решил, будто лесной бес ее тайно похитил.

В тот же день Кузька явился к попу, попросился поговорить с глазу на глаз.

Поп вышел с ним на крылечко.

— Ну, сказывай, какая неминя пристигла?

Кузька поклонился:

— Надо, батюшко, одно дело негласно спроворить...

Тот словно запах жареного поросенка почуял.

— Велико ли дело?

— Моего дружка повенчать без ведома родителя невесты. Сколь будет стоить, заплатим вдвойне.

— Не годится! — для виду, чтобы не продешевить, уклонился поп. — Без родительского благословления и бог в благословлении откажет.

— А ты попуще его попроси, лишний раз кадилом помахай...

— Кто жених, кто невеста? — захотел выпытать поп.

— Приведу, сам узнаешь...

— Знать надо заранее.

— Тогда не сговоримся с тобой, батюшко! — И подстрекнул: — Придется, видно, в другой церкве молодых обвенчать.

У попа аж борода затряслась.

— Ладно, вечером приводи, так и быть, возьму грех на себя. Только плата не в долг, а наличными.

Когда стемнело, обезлюдело в улице, зажег поп в церкве свечи, рясу надел, венчать приготовился. Ждет-пождет, нету ни Кузьки, ни жениха и невесты.

Этак-то пробыл до полуночи и хотел уж домой идти, когда Кузька все же явился. Но вместо парня и девки привел на поводке козла и телушку.

Поп ошалел:

— Это что же такое? Кто дозволил тебе в божий храм скотину впускать?

— Батюшко, не гневись! Козел — это Митьша, а Нюрка — телушка. Оба они заколдованы. Повенчаешь, тогда они в свой образ вернутся, опять станут людьми.

Поп схватил от притвора метлу.

— Ступай прочь!

И прогнал. Думал, будет все шито-крыто, о проделке Кузьки никто не дознается, а церковный сторож видел и слышал. Наутро по всей деревне растрезвонил молву.

Неделю поп нигде не показывался, размышлял, как бы с озорником поквитаться. И по злобе-то надумал высшему начальству кляузу сочинить. Проживает, дескать, у нас парень — богохулец и негодяй, смуту в деревне заводит, и давно пора спровадить его в Сибирь, не то в тюрьму заключить.

Прознала об этой кляузе Степанида Веретея. Всполошилась. Загубят ведь парня! Надо его выручить и от гибели уберечь.

Достала из сундука гарусный поясок. Сама его когда-то ткала для мужа, да не успела доделать, овдовела, и не довелось дорогого человека опоясать. Много труда положила, покуда поясок тайную силу обрел. Поди-ко, знай: откуда тайная сила берется? То ли всякое волшебство из рода в род переходит, то ли народная мудрость его порождает, то ли смелым и находчивым достается она сама собой?

Принесла Степанида этот поясок Кузьке в поскотину и велела надеть.

— Носи, не снимай! Обережет он тебя от всякой напасти, от ружья, от сабли, от воды, от огня в сторону отведет, при надобности на любую вышину сумеешь подняться и зорче сокола станешь!

Кузя ее повеление исполнил. Опоясался и вмиг будто годов на десять стал старше. Прежнее озорство уже перестало манить. Глаза будто шире открылись, видеть стали дальше и глубже. Неподалеку береза стояла, на ней — воронье гнездо. Захотелось взглянуть на птенцов. Без труда поднялся туда. Спрыгнул на землю и ничуть не ушибся.

— Разумно живи, — предупредила Веретея. — Не во вред добрым людям. Но и не вольничай. Ничего не бойся, окромя топора. Супроть него поясок не спасет.

Вскоре призвали Кузю другие дела. Пришла в деревню советская власть. Перестал он скотину пасти, а взялся своим деревенским большевикам помогать. Навострился в богатых дворах потайные ямы с зерном находить. Даже молва прошла, будто он видит сквозь землю.

По его указке у Аникея Богомола пять сотен пудов пшеницы из ямы под амбаром достали.

Тот в отместку хотел Кузьку из ружья застрелить. Не попал. Кузя отобрал ружье, Аникею сказал:

— Зря порох не трать. Я не пробойный.

Того пуще Аникея озлил. Да и не ко времени вышло.

Сроду, из века в век, на Урал никакая война не докатывалась, а началась смутная пора, и здесь загрохотали орудия. В той стороне красные войска, в другой — белые. Захлестнуло и нашу деревню. И сюда беляки налетели. Перво-наперво принялись они ловить всех, кто к ревкому причастен. Поймали Афоню Блинова и саблями его порубали. Ефим Портнов с остальными ревкомовцами скрылся в лесах.

Звал Ефим Кузю в партизанский отряд, нельзя-де тебе на виду оставаться, но тот на себя и на свой поясок понадеялся.

— Не поддамся! Зато вам погожусь. Все, что надо, разведаю, чем смогу — помогу! И людям надо надежу подать.