Льюис Кэррол: Алиса в Стране Чудес

«Куда оно адресовано?» — спросил кто–то из присяжных заседателей.

«Оно вообще без адреса», — ответил Кролик, — «Все дело в том, что на внешней стороне ничего не написано». Затем он развернул бумагу и добавил: «Это даже не письмо, а стихи».

«Почерк подсудимого?» — спросил другой присяжный заседатель.

«Нет, и это–то самое странное», — ответил Кролик, чем озадачил всю коллегию присяжных.

«Должно быть подделал чей–то почерк», — сказал Король, и присяжные снова просветлели.

«Бросьте, ваше величество», — отозвался Валет, — «Я это не писал. И никто этого не докажет, ведь там в конце нет подписи».

«То, что ты не подписал его, только ухудшает твое положение», — возмутился Король, — «Это означает, что за тобой какой–то грех водится , иначе ты бы подписал его, как это делают все честные люди».

После этого раздались всеобщие аплодисменты. (Это была единственная действительно умная вещь, сказанная Королем за весь день.)

«Несомненно, это доказывает его вину», — обрадовалась Королева, — «Так что, отрубите ему…»

«Это не доказывает ничего абсолютно!» — воскликнула Алиса, — «Вы ведь даже не знаете, о чем эти стихи».

«Прочти их», — буркнул Король.

Кролик надел очки и спросил: «Откуда начать, ваше величество?»

«Начни с начала», — мрачно ответил Король, — «И продолжай, пока не доберешься до конца. Тогда и остановишься».

В зале суда стояла гробовая тишина, пока Белый Кролик читал стихи:

«Это самая важная часть показаний, которые мы слышали!» — воскликнул Король, радостно потирая руки, — «Так что пусть присяжные…»

«Миллион тому, кто объяснит эти стихи», — вмешалась Алиса (к этому времени она уж так выросла, что ничуть не боялась перебить Короля), — «Не думаю, что в них есть хоть капля смысла».

Все присяжные как один записали в своих планшетах: « Она не думает, что в них есть хоть капля смысла», — но никто даже не попытался что–либо объяснить.

«Если в них нет смысла, то это, знаете ли, даже лучше, ведь тогда и смысла искать не надо. Хотя. Как знать», — сказал Король. Затем он разгладил лист на колене и стал читать, заглядывая в него одним глазом: «Мне кажется, что некий смысл все же есть. «… Вот только плавать не умею… »…» Тут Король обратился к Валету: «Ты ведь не умеешь плавать, не так ли?»

Валет печально мотнул головой и ответил: «Что я похож на того, кто умеет плавать?» (Конечно же он не был похож, поскольку картон, из которого он сделан, раскис бы в воде.)

«Все верно, пока что», — сказал Король и продолжил бормотать себе под нос, — ««… Что же тогда будет со мною… » — Хм! Действительно, что? — «… Если прочтет письмо она завтра… » — это должно быть Королева — «… Что никогда ему не говорил, Они расскажут нам точней… » — это присяжные, конечно же — «… Два ему я подарил, Один отдал он ей… » — вот, теперь мы знаем, что он сделал с пирогами…»

«Но дальше говорится, что «… Они им все вернут сполна… »», — заметила Алиса.

«Ну да, вот они!» — согласился Король и с торжествующим видом указал на стол, где стоял поднос с пирогами, — « Все ясно, как божий день!» «Так, далее — «… Когда ей злиться время подошло… »», — прочитал он и обратился к Королеве, — «Думаю, тебе еще не подошло время злиться, дорогая?»

«Нет еще!!!» — рявкнула Королева, запустив чернильницей в Лисенка. (Бедный малыш Ли, видя, что следа не остается, давно прекратил писать пальцем. Теперь же он поспешно возобновил запись, используя чернила, стекавшие струйками у него по мордочке, пока те не вытекли окончательно.)

«Вот, и слова не подошли !» — подхватил Король, с улыбкой обводя взглядом присутствующих. В зале стояла полная тишина. «Это каламбур!» — рассержено пояснил он, и тогда все заулыбались.