Сергей Михалков: Сон с продолжением

– У меня нет денег…– тихо созналась Люба.

– Да на что нам твои деньги, если мы хотим даром отдать тебе любую из кукол! Которая тебе понравится… Такая у нас, стариков, примета! Выбирай не стесняйся,– весело предложил мастер.

Люба осмотрелась. На полках и на прилавке кукольных дел мастера был большой и заманчивый выбор.

Но Люба выбирала недолго.

– Можно взять ту, которая стоит… на витрине? В самом дальнем углу…

– О какой кукле ты говоришь? – будто не поняв, спросил мастер. И многозначительно взглянул на жену.

– Там… деревянный солдат,– нерешительно произнесла Люба.

– Тебе понравился Щелкунчик?

– Да.

– Разве ты не видишь… ничего лучшего? – с притворным удивлением спросила жена мастера.

– Можно взять Щелкунчика… если вам не жалко? – повторила Люба.

– Бери, девочка! Бери! – воскликнул мастер. И подмигнул жене.– С тобой он не будет так одинок. Бери нашего Щелкунчика! Ты сделала правильный выбор. Ни одна принцесса ему в подметки не годится!

Старик достал с витрины деревянную куклу, стер с нее пыль и протянул деревянного солдата Любе.

Жена мастера с хитрым одобрением взирала на мужа.

– Спасибо! – поблагодарила Люба и, прижав Щелкунчика к груди, вышла из лавки.

– Вот ты от него и избавилась! – сказал мастер жене.– А говорила, что он никому не нужен. Теперь уж его не вернешь! И у меня такое чувство, будто мы осиротели… Впрочем, Щелкунчик не прогадал! Чем весь день слушать, как ты его ругаешь, лучше подружиться с девочкой, которая разглядела его одиночество.

Толстуха Матильда молчала.

Люба проснулась. «Трезвон» не подавал голоса. На улице было еще темно. Люба зевнула, повернулась на другой бок и закрыла глаза… А сон продолжался.

Все еще прижимая к груди деревянную куклу, Люба прошла по длинному и темному, словно прорубленному меж домами переулку, свернула за угол и по узкой винтовой лесенке поднялась на последний этаж незнакомого дома.

Остановилась перед по­косившейся дверью. Подумала немного… И, толкнув дверь, шагнула через порог.

Луна, похожая на круглый сыр, разрезанный по­полам, освещала внутренность чулана. Через окно открывался вид на ночной город.

Чулан был завален всякой рухлядью. В углу рас­положился полуразвалившийся сундук с медными углами. Разбитая глиняная утварь была свалена в ку­чу. В окно выглядывало чучело высокого белого журавля. Лунный свет заставил его стеклянные глаза блестеть так, словно журавль был живой.

Люба присела на старый сундук. Щелкунчик ле­жал у нее на коленях. Неизвестно почему Люба вдруг заплакала… Она достала из кармашка платок, чтоб утереть слезы. Крупная слеза, будто тяжелая капля с карниза, упала на лицо деревянного солдата; Люба вытерла глаза и высморкалась. Внезапно в тишине послышался слабый голос:

– Было бы хорошо, если б ты вытерла и мое лицо!

Люба в изумлении оглянулась:

– Кто бы это мог быть?

– Я здесь… Я у тебя на коленях! – произнес тот же голос.

Люба вскочила и испуганно попятилась к двери. Кукла упала.

– Не уходи,– жалобно попросил ее тихий го­лос.– Погоди, Люба… Пожалуйста, не уходи. Не бросай меня одного!

Девочка остановилась. Да, несомненно, это был голос деревянного солдата.

– Ты боишься меня? Ты думаешь, я причиню те­бе зло?

Люба молчала. Она никогда не видела кукол, произносящих слова вот так, по-настоящему.

– Подойди… и поговори со мной,– попросил Щелкунчик.– Очень странно, что ты не отвечаешь! Выходит, я умею говорить, а ты… не умеешь?

– Кто ты? – осторожно поинтересовалась Лю­ба.

– Я? Щелкунчик… Щелкаю грецкие орехи, ког­да их кладут мне в рот. Но я не всегда был Щелкунчиком. Когда-то, очень давно, я был молодым че­ловеком… солдатом. А потом офицером! Меня звали Мило. Это было очень… очень давно. Вечность тому назад! Не бойся меня.

Люба поняла, что ей ничего не грозит, и подошла поближе. Щелкунчик все еще лежал на полу. Она подняла его и усадила на скамеечку.

– Я тебя… уже не боюсь. Но я никогда не виде­ла говорящих Щелкунчиков!

– Понимаю,– отозвался деревянный солдат. – Но поверь: я могу беседовать только с тобой… По­этому не оставляй меня!

– Ты говоришь, что был когда-то солдатом и те­бя звали Мило… А потом даже был офицером?.. Но как же ты стал Щелкунчиком?

– Это печальная история,– не сразу отозвалась кукла.

– Расскажи мне ее! Я люблю грустные истории…

– Их легко слушать. Но трудно быть их участ­ником.

– Да, конечно… Но расскажи мне.