Дик Кинг-Смит - Мой домашний динозавр

Они позвали Крузо и стояли на отмели в ожидании, когда он вдруг всплыл позади них. Они даже подпрыгнули от неожиданности. А он вытянул длинную шею и ловко выхватил у Энгеса печенье.

— Стой! — сердито крикнул Энгес. — Отдай, ты, нахал! — но печенье исчезло, а на морде Крузо появилось выражение величайшего наслаждения. Он облизнул губы и коротко басовито фыркнул, а это всегда означало, что он очень доволен.

С этого времени по общему согласию (за исключением Энгеса) шоколадное печенье стало особым угощением для Крузо, и 27 марта ему дали целую пачку — подарок в его первый день рожденья.

— Помнишь, Ворчун, — сказала Керсти, когда они наблюдали за тем, как печенье исчезает вместе с оберткой, — ты измерял его своей ладонью. А теперь он вон какой!

Теперь уже нельзя было сравнить Крузо по величине с тигром, даже с саблезубым. Он был намного больше. Ворчун считал, что за этот первый год жизни он достиг примерно пятнадцати футов от носа до кончика хвоста.

— Это все потому, что он ест много рыбы, — сказал Ворчун.

— А что будет, — спросила Керсти, — когда он съест всю рыбу в озере?

Но прежде чем Ворчун успел ответить, они услышали звук, который был весьма необычен в тех краях в те времена. Это был звук автомобиля. Он доносился из долины и приближался.

— Ныряй! — резко сказал Ворчун, и Крузо немедленно повиновался.

Машина поравнялась с ними и остановилась. Водитель вышел, чтобы справиться о дороге у высокого старика с длинными усами, который стоял на берегу, держа за руки девочку и щекастого мальчугана.

— Большое спасибо, — сказал водитель, когда Ворчун объяснил ему, как ехать. Он посмотрел на гладкую зеркальную поверхность озера.

— Какая тишина! — сказал он. — Кажется, ничто никогда ее не тревожит!

Они подождали, пока не стало слышно уехавшей машины, и тогда Ворчун сказал:

— Зови его, Энгес, — и Энгес крикнул: — Крузо! Эй, там, на судне, Крузо!

И на самой середине озера вдруг взмыл фонтан, будто кит поднимался из глубин, и возник таинственный силуэт. Вздымая брызги и пену, Крузо на огромной скорости несся к берегу и мычал от радости, что его опять позвали.

— Какая тишина! — протяжно сказал Энгес. — Кажется, ничто никогда ее не тревожит!

Ничто ее и не тревожило всю весну и лето 1931 года. Ворчун стал брать детей на озеро реже, примерно раз в неделю. На их вопрос — почему? — он ответил, что Крузо надо привыкать к самостоятельности. Он сейчас все равно что подросток, сказал Ворчун, и вскоре ему надо будет идти своим жизненным путем.

Однажды осенью они стали очевидцами происшествия, после которого поняли, что пристрастия Крузо в еде отнюдь не ограничивались рыбой (и шоколадным печеньем).

Они пришли на обычно пустынный берег и увидели, что у дороги стоит группа из десяти-двенадцати человек. Определенно не местных, судя по тому, что говорили они не по-шотландски и были странно одеты. Они были в бриджах — не только мужчины, но и женщины, — в толстых вязаных фуфайках и тяжелых ботинках, подбитых гвоздями с большими шляпками; на спинах у них были рюкзаки, а в руках крепкие палки для ходьбы.

— Кто это? — спросил Энгес.

— Туристы, — сердито сказал Ворчун.

— Что это значит?

— Люди, которые бродят по округе, все больше горожане. Теперь это модно. Не могут отличить овцу от свиньи.

В этот момент они увидели, что один из туристов указывает палкой куда-то в сторону озера и остальные тоже повернулись, стали смотреть и указывать. Керсти затаила дыхание. Увидели они Крузо? Она напряженно слушала их громкий разговор.

— Смотрите, гусь! — сказал один.

— Это не гусь, — сказал другой, один из тех, кто всегда все знает, — это лебедь.

— Смотрите, он окунул голову в воду. Смотрите, как смешно — хвостом вверх! Зачем он это делает?

— Высматривает рыбу, — сказал умник.

— Вот он опять поднял голову.

— Вот опять окунул.

Ворчун и дети тоже смотрели на лебедя. И вдруг совсем тихо и неожиданно он исчез.

— Куда он делся? — спрашивали туристы.

— Он нырнул, — ответил умник, и туристы повернулись и потопали по дороге, размахивая своими палками.

Несколько белых перышек всплыли на поверхность и тихо покачивались на воде.

Крузо проглотил лебедя без труда и остался очень доволен. Он не был привередлив (как и полагал Ворчун с самого начала), и лебедь оказался хорошей плотной едой и приятной добавкой к рыбному рациону. Крузо находился в озере уже достаточно долго и постоянно питался рыбой, а как только понял, что для него есть чем поживиться не только под водой, но и на ее поверхности, многие водоплавающие птицы, которые кормились и отдыхали на озере, стали его добычей.