Эдит Несбит: Волшебные сказки

«Принц Белламант, 24 года. Ищет принцессу без предрассудков, не возражающую против полученного при крещении небольшого колдовского проклятия, суть которого может быть сообщена лишь в строго конфиденциальной обстановке. Финансовое положение — вполне удовлетворительное. Характер — спокойный, отчасти нордический. Вредных привычек, родственных связей и отчетливых видов на будущее не имеет.»

— Бедняжка, — сказала принцесса. — Интересно, что это за колдовское проклятие. Я уверена, что не стала бы возражать. И у меня как будто нет особых предрассудков.

Увлекшись изучением каталога, она не заметила, как за окном сгустились сумерки, и только когда к комнате стало совсем темно, вызвала звонком служанку и попросила принести лампу, а сама направилась к балконной двери, чтобы ее закрыть — из сада уже начало тянуть холодом. Внезапно раздался шелест крыльев, удар и слабый писк. Принцесса обернулась и увидела какое-то темное существо, беспомощно барахтавшееся на полу посреди комнаты.

— О Боже, это летучая мышь! — вскричала она, когда появилась служанка с зажженной лампой. — Терпеть не могу летучих мышей.

— Позвольте, я принесу совок и щетку и выброшу эту мерзкую тварь в помойный бак, — предложила служанка.

— Нет-нет, не надо, — остановила ее принцесса, — она и так уже поранилась. Можешь идти, Джейн.

Когда служанка ушла, Белинда порылась в шкафчике, достала оттуда бархатную коробочку из-под шоколадных конфет и выстелила ее дно ватой, а затем, преодолевая отвращение, осторожно подняла с пола летучую мышь. Тельце ее было на удивление холодным, а одно крыло висело как плеть — вероятно, оно было сломано.

— Надеюсь, здесь тебе будет удобно, — сказала принцесса, помещая незваную гостью в коробку.

— Вполне удобно, благодарю вас, — вежливо ответила мышь.

— Вот это да! — изумилась Белинда. — Я и не знала, что летучие мыши умеют говорить.

— Говорить умеют все, — сказала мышь. — Другое дело, что не все умеют слушать. У тебя очень тонкий слух и, вдобавок к тому, доброе сердце.

— А что будет с твоим крылом? Оно заживет?

— Само собой; куда оно денется. На мне все заживает как на собаке, — гордо сообщила мышь. — Но давай лучше поговорим о тебе. Ты знаешь, почему тебя заставляют носить вуаль все дни недели кроме воскресенья?

— Но ведь так поступают все, разве нет? — спросила принцесса.

— Внутри дворца — да, но не за его пределами. Они делают это только ради того, чтобы составить тебе компанию.

— Но тогда зачем это нужно?

— Посмотрись в зеркало, и тебе все станет ясно.

— Да, но смотреться в зеркало по будним дням нехорошо, — засомневалась принцесса. — К тому же все зеркала во дворце спрятаны до воскресенья.

— То, что спрятано, может быть найдено, — резонно заметила летучая мышь. — На твоем месте я бы поднялась в мансарду — там в каморке живет младшая придворная судомойка — и пошарила у нее под матрацем со стороны изголовья. Возьми спрятанное там круглое зеркальце и сразу же возвращайся сюда — но только ни в коем случае не смотрись в него по дороге.

Принцесса поступила в точности так, как ей советовала мышь, и, вернувшись в свою комнату с зеркальцем младшей судомойки — это, кстати сказать, был подарок ее жениха, ефрейтора королевской гвардии, — заглянула в него лишь после того, как заперла дверь и уселась в кресло. Когда же она увидела зеркальное отражение своей отвратительной физиономии (как вы помните, она в течение многих лет с каждым будним днем становилась все более и более уродливой), несчастная девушка громко вскрикнула и едва не лишилась чувств.

— Это не зеркало, это какая-то гадкая картинка, — пролепетала она.

— Это вполне нормальное зеркало, сказала летучая мышь, — и незачем на него пенять. Теперь ты, надеюсь, понимаешь, почему тебе дозволяют снимать вуаль и глядеться в зеркало только по воскресеньям?

— Не понимаю, — всхлипнула принцесса, размазывая слезы по впалым угреватым щекам, — не понимаю, почему в воскресных зеркалах я выгляжу совсем не такой?

— Потому что по воскресеньям ты и без зеркал выглядишь гораздо лучше, а они всего лишь отражают твое настоящее лицо, — пояснила мышь. — Ну, будет тебе, успокойся. Я не стала бы упоминать о твоем уродстве только затем, чтобы заставить тебя плакать. Я знаю, ты не очень-то любишь нашего брата, но тем не менее ты была со мною добра, и в благодарность за это я выдам тебе ужасную тайну — у тебя есть один-единственный шанс избавиться от этой напасти, чтобы в любой день недели быть такой же красивой, какой ты бываешь по воскресеньям. Слушай внимательно и опусти, пожалуйста, вуаль — твой нынешний вид меня пугает и не дает сосредоточиться.