Эдит Несбит: Заколдованный замок

— Я думаю, мне тоже следует выбрать себе немого мужа, — решила Мейбл. — И уж когда я буду писать книжки, там совсем не будет героев, а будут одни только героини. Пойдем, Кэтлин!

Выйдя из прохладного сумрака каменной беседки на солнце, они попали словно бы в раскаленную печь. Нагретый каменный пол обжигал им ноги даже сквозь подметки башмаков.

— Теперь я знаю, как чувствует себя «кошка на горячих кирпичах», — пробормотал Джимми.

Допотопные животные обитали в березовой роще на склоне холма, примерно в полумиле от замка. Дедушка лорда Ядлинга пристроил их там в середине прошлого века в славные времена покойного Принца-консорта, выставки 1852 года, сэра Джозефа Пэкстона и строительства Хрустального Дворца. Их обтекаемые каменные формы, огромные, неуклюжие крылья и по-крокодильи изогнутые спины уже издали приманивали ребят своим серым мерцанием.

Большинство людей думает, что летом жарче всего бывает в полдень. Ничего подобного: ясное, безоблачное небо с каждым часом раскаляется все сильнее, и особенно жарко становится в пять часов. Вам никогда не случалось отправиться в жаркий день к кому-нибудь на полдник и в самом нарядном накрахмаленном платьице пройти полмили по открытому месту?

Кэтлин, Мейбл и Джимми все сильнее потели и все больше замедляли шаги. К тому времени, когда они заметили на краю леса призывно развевающийся белый носовой платок бейлифа, они уже почти достигли той стадии дурного настроения, когда начинают раздаваться замечания вроде «лучше было бы никуда не ходить».

Но маленькое знамя, сулившее им сладкий чай, укрытие в тени и возможность удобно расположиться на травке, вселило в них новы силы. Они ускорили шаги. Последний отчаянный рывок привел их к груде медных прошлогодних листьев, укрывавших нагие серо-зеленые корни берез.

— Ох, вот здорово! — крикнул Джимми, с размаху бросаясь на землю. — Как поживаете? — спохватился он.

Бейлиф сегодня на взгляд девочек смотрелся просто замечательно: он избавился от грубоватой вельветовой формы и надел серый фланелевый костюм, которого сам граф не постыдился бы, а его соломенная шляпа украсила бы самого герцога, а что до его изящного зеленого галстука, так не каждый князь нашел бы в своем гардеробе что-либо подобное. Он радостно приветствовал своих гостей, чьи жадные взоры уже различали среди брезентового цвета листьев две тяжелые и весьма многообещающие корзины.

Бейлиф был человеком тактичным. Он даже и не вспомнил о своем предложении провести экскурсию среди каменных изображений допотопных животных — экскурсию, которую жара сделала бы столь непривлекательной.

— Вы, должно быть, умираете от жажды, — начал он, — да и есть вам захочется, как только напьетесь. Я поставил чайник на огонь, едва завидел издали фигурку моей дорогой выдумщицы.

Чайник, пристроившийся на спиртовке в расщелине между двух крепких березовых корней, свистом и фырканьем напомнил о себе.

— Снимите, пожалуйста, башмаки и туфли, — светским тоном продолжал он, словно пожилая дама, предлагающая своим гостьям снять их почтенные чепчики. — Тут неподалеку, за мостиком, есть маленький ручеек.

Ах, как это было здорово — ступить распаренными ногами в холодную, живо бегущую воду. Я могла бы извести немало страниц, описывая это удовольствие. Когда я была маленькой, неподалеку от моего дома тоже протекал ручей, в котором плавали рыбки и кружили опавшие листья и над которым низко нависали ивы и ольха, сохраняя таким образом прохладу в самый жаркий день. Однако я веду рассказ вовсе не о себе.

Когда дети вернулись, бодро ступая розовыми, влажными, освеженными стопами, бейлиф уже разливал в чашки чай. Это был замечательный чай, и к нему полагалось сколько угодно молока (что хранилось в бутылке из-под пива с плотно пригнанной пробкой), пирожков, имбирных пряников, груш и кусков огромной дыни, в сердцевине которой притаился кусочек льда. Поистине, то был чай богов!

Именно это сравнение и пришло в голову Джимми. На секунду оторвав свою рожицу от овального полумесяца дыни, он произнес:

— У вас тут почти так же здорово, как на пиру у бессмертных — честное слово!

— Изъясните мне эту аллюзию, — попросил облаченный в серую фланель хозяин пира, и Джимми, догадываясь, что эти слова в переводе означали примерно «Что вы хотите этим сказать?», охотно пересказал ему все события только что пережитой детьми ночи — ночи, во время которой статуи оживали и собирали с деревьев озерного острова плоды и яства для прекраснейшего неземного пиршества.