Вивиан Ванде Велде: Сказки братьев Гримм и сестричек Жутть

— Отлично, — ответил король. — В комнатах на втором этаже много окон. Света будет достаточно.

Мельник поперхнулся. Со второго этажа будет гораздо сложнее умыкнуть дочь. Он сделал еще одну попытку:

— Но если кто‑нибудь нарушит ее одиночество во время колдовства, магия повернет вспять и все золото превратится обратно в солому.

— Мы запрем ее, чтобы никто не смог проникнуть к ней в комнату, — ответил король.

Делла подтолкнула отца локтем, пока мельник не ляпнул еще чего‑нибудь.

— И разумеется, — сказал король, — если она не сумеет превратить солому в золото, я велю отрубить ей голову.

А слугам он сказал:

— Заприте этого человека на всю ночь, чтобы он не попытался сбежать.

А когда два самых рослых лакея подхватили мельника под руки, король сказал ему:

— Возвращайся завтра, и я дам тебе либо три золотые монеты, либо голову твоей дочери.

— Но… но… — запричитал мельник, но прежде чем он придумал, что сказать, его выволокли из комнаты.

Впервые в жизни Делла осталась одна. Король велел проводить ее в комнату — такую большую, что там спокойно разместилась бы вся их мельница. Слуги принесли прялку, а затем кипу за кипой, кипу за кипой, кипу за кипой принялись таскать солому, пока не забили ею всю комнату, оставив небольшое пространство вокруг прялки.

Как же мне теперь выпутаться? подумала Делла. Она надеялась выскользнуть из комнаты, пока слуги готовили ее к ночной работе, но за ней все время кто‑нибудь да приглядывал. Когда королевская стража заперла двери, девушка попыталась вскрыть замок шпилькой для волос, как обычно поступают героини в сказках и книжках, но в результате своих трудов она получила только погнутую шпильку. Она не могла даже вылезти из окна: они было слишком узкие, чтобы протиснуться, да к тому же очень высоко расположены над землей. Но даже если она сумеет сбежать, что станется с ее отцом?

Делла пнула прялку, ей стало чуть‑чуть легче, но ненамного и ненадолго.

Слуги не оставили даже еды, а в комнате становилось все темнее и темнее, и вскоре только лунный свет просачивался через окна ее темницы. Делла добавила обед к списку того, что она пропустила сегодня.

Когда сидишь на твердом полу, меньше всего на свете хочется плакать, но именно этим она сейчас занималась.

Спустя некоторое время — спустя вообще‑то очень долгое время — Делла вытерла рукавом глаза и нос, потому что платка у нее не было, ни шелкового, никакого. Ей послышалось осторожное покашливание в углу, а краем глаза девушка заметила, как кто‑то протягивает ей носовой платок.

Не поворачиваясь, Делла постаралась придумать нужные слова.

— Видите ли, — начала она, — такой плач входит в процесс колдовства… Слезы- слезы, они смачивают прялку… но магия работает, только если я абсолютно одна в комнате, а раз вы подсматриваете за мной, я не начну колдовать, пока…

Тут она повернулась и замолчала на середине торопливого объяснения.

Она‑то ждала короля или слугу, а вместо них возле нее на корточках сидел молодой человек, который совершенно определенно и человеком‑то не был. А был он эльфом. Высокий и стройный, с заостренными ушами, он слушал очень внимательно, но несколько недоуменно.

— Ты столько чуши нагородила, — сказал он девушке, а потом улыбнулся, и Делла увидела, что по‑своему, на странный, ненашенский манер, он очень красив. — Но меня восхищает твоя сообразительность.

— Кто ты такой? — выдохнула Делла в изумлении. — Чего тебе нужно? Как ты попал сюда?

Юный эльф помолчал мгновение, размышляя, затем дал ответы в том же порядке, в котором задавались вопросы:

— Румпельштильцкин. Я услышал, как ты плачешь, и пришел выяснить, что случилось. Проходы между частями.

— Что? — переспросила девушка.

— Румпельштильцкин, — сказал эльф громче. — Услышал, как ты плачешь, и…

— Да нет, — перебила его Делла. — Что там про… проходы?!

Румпельштильцкин кивнул.

— Мир людей и мир магии существуют бок о бок, — он проиллюстрировал высказывание, разведя руки и растопырив длинные тонкие пальцы, а затем сложил ладони и переплел пальцы. — Так что мы занимаем свободное от вас пространство…

Он скептически посмотрел на слушательницу, как будто подозревал, что она ничего не поймет, а она взяла да все поняла.

— …и наоборот.

— О! — промолвила Делла. — Так ты услышал, как я плачу, из своего мира?

— Ну, — ласково сказал юный эльф, — ты плакала очень громко.

Делла все‑таки взяла предложенный платок и вытерла нос. Она предпочла бы высморкаться, но это было бы слишком шумно и невежливо.