Игорь Востряков: Золотое сечение (сборник)

— Ни за что! — воскликнул осел.

— Ну что же, — сказал доктор, — в конце концов, каждый, в этой жизни, роет себе могилу сам!

Волк нашел в лесу капкан. Он взвел пружину и поставил его на звериной тропе. В первый же день в хитрое устройство попал огромный лось. Волк пировал целую неделю. Потом в капкан попался кабан. Звери, пробегавшие по тропе, попадались в замаскированную ловушку довольно часто. У волка наступила спокойная и сытая жизнь. Его кормил преданный друг капкан. Иногда волк в порыве чувств гладил стальные челюсти капкана, а тот издавал звуки, похожие на мурлыканье домашней кошки.

— Мур, мур! — мурлыкал он, прижимаясь к жирной ноге хозяина.

Однажды волк на долю секунды потерял осторожность и стальные челюсти капкана сомкнулись на волчьей лапе.

— О-о-о-о! — взвыл волк. — Что ты делаешь? Это же я! Твой хозяин!

— У меня нет хозяина и никогда не было! — холодно ответил капкан.

— Я же смазывал тебя, маскировал и ставил на тропе!

— Ну и что?

— Хочешь, я смажу тебя еще раз?

— Зачем?

— Как это зачем? — растерялся волк. — Я же люблю тебя!

— Я не знаю что это такое! — сказал капкан. — Сиди и жди!

— Кого? — изумился волк.

— Охотника! Придет охотник и снимет с тебя шкуру! — объяснил капкан.

— Глупое создание! Охотник — это я! — заплакал волк.

— Охотник — это тот, кто приходит за добычей, — объяснил капкан, — а добыча — это тот, кто дергается и пытается вырваться из моих стальных объятий! Не пытайся меня обмануть! Сиди и жди охотника!

Воробей, радуясь майскому теплу, прыгал по грязным лужам и нечаянно обрызгал старого ворона, сидевшего на камне.

— Он оскорбил тебя, обрызгав грязной водой! — крикнул молодой ворон. — Убей его!

— Живая душа — это ребенок Создателя! — ответил старый ворон. — Разве я похож на существо способное оскорбить или убить ребенка?

Однажды кувшин упал со стола на каменный пол и не разбился.

— Я, наверное, резиновый, — подумал кувшин и стал прыгать. На стол и обратно, на стол и обратно.

— Удивительно, — подумал каменный пол, — этот глиняный идиот все прыгает! Может я резиновый?

Барашек, рыдая, прибежал домой.

— Что с тобой, сынок? — спросил баран, тщательно пережевывая сено.

— Меня дразнят!

— Что же тебе говорят? — тупо спросил баран, продолжая жевать сено.

— Они кричат мне: «Беша — дурак! Беша — глупый!».

— Запомни, сынок, — глубокомысленно изрек баран, — глупость и дурость — это не одно и тоже! Дурость — это дурость! У нас баранов ее нет! Глупость же, просто другой ум. Это ум настоящего барана!

У кусочка металлической проволоки был мягкий покладистый характер. Поэтому кто ее только не использовал. И старый пиджак вместо оторванной пуговицы, и ботинки в качестве шнурка, и брюки. Однажды проволока переломилась пополам. В местной больнице попытались ее склеить, но напрасно. Ничего из этого не вышло. Требовались большие деньги, чтобы провести операцию с помощью электрической сварки. Но кто будет искать деньги ради какой-то никому не известной проволоки. Так и лежала она в больнице. Вскоре привезли новую больную, богатую сахарницу. Потребовалось освободить койку. И отправили санитары нашу проволоку на свалку, где жили никому не нужные калеки. Там пристрастилась она к наркотику, всем известной ржавчине. И съела ржавчину проволоку всю без остатка.

Тюбик с клеем «Момент» еще со школьной скамьи мечтал стать богатым. И потому занялся бизнесом. Золото, красивые вещи и красивые женщины просто прилипали к нему. Правда, женщины как приходили, так и уходили. Тюбика они мало интересовали. Золото и красивые вещи были его настоящей страстью и любовью. Жизнь казалась сказкой. Блеск золота давал ощущение вечной силы и молодости. Но однажды тюбик почувствовал в себе странную пустоту, будто его выдавили всего без остатка. Он посмотрел на себя в зеркало и ужаснулся. На него смотрел тощий старик в мятом халате и стоптанных шлепанцах на босу ногу. Клей жизни, который давал ему ощущение силы и молодости был израсходован до капли. Тюбик без сил повалился на пол.

— Эй! — позвал он. — Кто-нибудь! Я не могу дышать!

— Что ты кричишь! — недовольно отозвалось золото. — Ты мне мешаешь думать!

— Но я твой хозяин!

— Я принадлежу вечности, а не тебе, глупое создание! — высокомерно сказало золото.