Геннадий Цыферов - Сказки старинного города

Да, лампочки горели у него в животе, а все думали: «Ослик это или не ослик? Или маленький троллейбус?»

Ну, конечно, вы не забыли, что на затылке у ослика торчали грабли, а цепочка огней вилась вокруг живота. И если бы вы увидели ослика, то не узнали его. Вы бы ошиблись. Ошиблись. В тот вечер ошибались все.

Каждый становился за осликом в очередь и ждал, когда тот его повезёт.

Но ослик не мог везти столько народу. И он убежал.

Но бывают же такие люди! Они всюду бегали за осликом и кричали:

— Безобразие! Этот троллейбус отказывается ехать. А кто позволил ему, он же городской транспорт!

В конце концов дело кончилось тем, что пришёл милиционер. Он взял троллейбус за ушко и повёл в милицию. Там троллейбус поставили в угол, и он простоял в нём всю ночь.

А к утру огни потухли, гребень свалился, и все увидели:

— Да это же глупый ослик!

Ослика отпустили домой и попросили больше не фантазировать. Не воображать себя ни петухом, ни телевизором.

Как видишь, всё это кончается плохо. Углом, в который тебя ставят.

Однажды ослик, поросёнок и медвежонок пекли пироги. И вдруг ослик сказал:

— А вы знаете, недавно я читал старую книгу. Там лодки назывались так пироги. Наверное, их тоже пекли?

— Конечно, пекли, — завизжал поросёнок. — А если они начинали течь, то дырочки затыкали изюмом.

— Хо-хо! — захохотал медвежонок. — А это очень вкусно. Давайте испечём такую пирогу и немного поплаваем в ней.

— Ура! — закричали ослик и поросёнок и принялись за дело.

Удивительная получилась пирога. Вкусная и большая-большая. Даже слон смог бы в ней плавать. А ослик, поросёнок и медвежонок уселись совсем свободно. И поплыли.

День плыли, два.

Кушать захотели. Съели шоколадный парус.

День плыли, два.

Кушать захотели. Съели пряничные вёсла.

День плыли, два.

Кушать захотели. Стали выковыривать изюм.

И тут пирога пошла ко дну.

— По-моему, тонем, — захрюкал поросёнок.

— Да, да, — ответил ослик, — уже давно.

— Что же делать?! — закричал Мишка.

— Пл-о-отик. Во-о крушениях всегда-а, — заплакал ослик, — делают пло-о-о-тик.

— А, — заворчал медведь, — знаю. Плотиком будет тот, кто плотнее всех поужинал. Толстяки не тонут.

Медвежонок стукнул каждого по животу и сказал:

— Поросёнок будет плотиком.

Ослик и медвежонок сели поросёнку на спину и поплыли.

Они плыли так до самого берега. И только рыбам было жаль поросёнка. Они вздыхали и говорили:

— У этого плотика очень грустный мотор. Он без конца хрипит и хрюкает.

Ты знаешь, как умел ослик шутить. Собственно говоря, это было единственное, что его выручало.

Вот, например, однажды был такой случай.

Пошёл ослик на луг ловить бабочек. Ходил, ходил — никого. И вдруг под кустами — что-то большое, пятнистое.

«О, — подумал ослик, — вот это бабочка!»

И хлопнул ослик её сачком. А бабочка как зарычит:

— Какое безобразие! Кто посмел это сделать!

— Я, — сказал ослик. — И совсем это не безобразие. Вот ты ведёшь себя безобразно, бабочка, раз так рычишь. Бабочки не должны рычать.

— Да я не бабочка, — опять зарычало под кустом, — я тигр.

— Тигр, — испугался было ослик. — Надо спасаться! — И тут же сообразил: — Нет, ты не тигр, — сказал он. — Какой же ты тигр, если у тебя на голове колпак? Ты просто шут.

— Какой шут? — удивился тигр.

— Гороховый, — сказал ослик. — И тебе надо есть горох.

— А это вкусно? — спросил тигр.

— Вкусней всего-всего на свете! — ответил ослик.

— А дай попробовать, — попросил тигр.

— Ладно, — сказал ослик. — Только вначале ты сделаешь то, о чём я попрошу. Итак, значит, я тебя два раза стукну, а ты промолчишь.

— Хорошо, — кивнул тигр, — потерплю немножко ради твоего гороха.

А ослик скорей побежал домой и сказал:

— А вы знаете, поросёнок и медвежонок, я купил прекрасный половичок. Такой полосатенький… Взгляните.

И показал на тигра.

Взглянули друзья и заплакали:

— Зачем ты привёл его, он нас съест?!

— Трусишки, — закричал ослик. — До чего дожили, половиков даже стали бояться. А ну, смотрите, сейчас я буду из него выбивать пыль.

И ослик взмахнул палкой и изо всей силы стукнул тигра по носу.

— Ой, — закричал тигр. — Не надо мне гороху. Не надо!

И он зажал нос лапой и убежал в лес.

Ну, а ослик? Ты думаешь, он радовался? Нет, он был настоящий шутник. Поэтому он и сказал с грустью: