Хью Лофтинг - История доктора Дулиттла

— Но ведь уже ночь! В темноте мы все равно ничего не увидим.

— Мне не нужен свет, чтобы найти человека, от которого пахнет черным турецким табаком, — ответил О’Скалли, прыгая вверх по трапу через две ступеньки. — Если бы от него пахло чем-то другим, ну, например, просмоленными канатами или кипятком, то найти его было бы намного труднее.

— Что ты говоришь? Неужели у кипятка есть запах? — еще больше удивился доктор.

— Ну конечно, — ответил О’Скалли. — Кипяток пахнет совсем не так, как холодная вода, а тем более лед. Правда, ловить запах кипятка не каждому по плечу, то есть не каждому по носу. Помню, как-то раз я учуял человека за десять миль и нашел его именно по этому запаху… Ну вот мы и на палубе. Только откуда же дует ветер? Мне надо знать, откуда он несет запахи. Но он не должен дуть слишком сильно, в бурю ничего не учуешь. В таких делах нет ничего лучше, чем мягкий бриз, легкий ветерок. Так-так-так! Сегодня ветер дует с севера.

О’Скалли помчался на корму, подставил нос под ветер и забормотал:

— Смола… гнилой лук… солонина… нефть… промокшее под дождем пальто… сухой лавровый лист… жженая резина… свежевыстиранные кружевные занавески… лиса… еще одна лиса…

— Ты и в самом деле слышишь эти запахи? — спросил доктор Дулиттл.

— Ну конечно. Не думаешь же ты, что я вас разыгрываю, — ответил О’Скалли. — Но я назвал только самые сильные запахи, любая дворняга с насморком без труда различит их. Погодите минутку, я получше принюхаюсь и назову вам запахи потоньше.

Пес крепко зажмурил глаза, задрал вверх голову и застыл так. Он долго стоял неподвижно, как каменная статуя, и почти не дышал.

— Кирпичи, — наконец заговорил пес. Он жалобно бормотал, словно во сне. — Кирпичи в ветхой садовой ограде… сладкий запах телят, они стоят по колено в воде… солнце раскалило жестяную крышу голубятни, нет, не голубятни, а курятника… в ящике письменного стола из орехового дерева лежат черные кожаные перчатки… пыльная дорога, по ней идет воз, груженный сеном… водопой под платанами… сквозь прошлогоднюю листву пробиваются молодые грибочки…

— А нет ли там сладенького сахарного тростника? — перебил его Хрюкки.

— У тебя только еда на уме! — ответил пес. — Нет там тростника. И черного турецкого табака тоже нет. Есть запах сигар, сигарет и сладкого трубочного табака, а вот настоящего черного турецкого — нет и в помине. Придется ждать южного ветра.

— Все это вздор! — снова перебил его поросенок. — По-моему, ты водишь нас за нос со своим чудо-носом. Слыханное ли дело — найти человека посреди океана по запаху?! Даже моя бабушка-свинья не рассказывала мне таких сказок.

— Ну погоди! — не на шутку рассердился пес. — Заруби себе на пятачке: если ты еще раз посмеешь потешаться надо мной, я укушу тебя за хвостик. И не надейся, что доктор вступится за тебя, я выберу минутку, когда он будет далеко, и задам тебе взбучку.

— Прекратите ссориться! — приказал им доктор Дулиттл. — Жизнь и так слишком коротка, чтобы тратить драгоценное время на потасовки. Скажи лучше, О’Скалли, откуда ветер несет эти запахи?

— Из Англии, — ответил пес. — Ветер дует оттуда.

— Поразительно! — удивился доктор. — Я непременно должен описать этот случай в моей новой книге о животных. Любопытно, смогу ли я когда-нибудь научиться различать запахи, как ты? И что для этого надо делать? Может быть, какие-нибудь особые упражнения для носа? Хотя, скорее всего, не стоит браться не за свое дело. Пусть каждый остается со своим носом, то есть, я хотел сказать, пусть каждый делает что умеет. Как говорится, всяк сверчок знай свой шесток. А теперь пора ужинать, я что-то уже проголодался.

— А-а-ах! — зевали звери, потягиваясь утром на покрытых шелком постелях. Они выглянули на палубу и увидели, что солнце уже высоко стоит в небе, а ветер дует с юга.

О’Скалли уже устроился на корме, держал нос по ветру и принюхивался.

— Южный ветер тоже не несет запаха черного турецкого табака, — сказал он доктору, когда тот подошел к нему. — Придется ждать восточного ветра.

После обеда задул восточный ветер, но и он не принес долгожданного запаха.

Джонни больше не верил в чудо-нос О’Скалли, он всхлипывал и повторял сквозь слезы, что никто и никогда не найдет его дядю. Но О’Скалли не сдавался.

— Как только ветер изменится, — говорил он доктору, — я разыщу его дядю даже в Китае, если у него, конечно, осталась хоть одна крошка черного турецкого табаку.