Макс Крузе - Урмель, который приплыл на льдине

Пинг с интересом глядел на приятеля.

— Этак ведь и голова кругом пойдет! — воскликнул он. — Ну, и о чем же ты размыфляеффф, пока они там над тобой проплывают?

— А, например, о том, што как только шмогу говорить без ошибок — поговорю ш двуногими начишшштоту!

— Здорово! — вскричал Пинг. Идея поговорить с двуногими начистоту показалась ему заманчивой. — И я хочу! Только я редко когда по ночам размыфффляю. Мне Селифант страфффно мефффает. А тебе не мефает?

— Уже не мешает. Жакрыл Ракушечку — и тишина…

— Я тоже хочу Ракуфечку! — захныкал Пинг. — Давай и мне поищем!

Вава разжал створки. Друзья протиснулись в узкую щель. Но едва завидев водный простор, Пинг издал пронзительный вопль:

— Гляди-ка! Айсберг!

Айсбергов Вава еще никогда не видел. Он вскарабкался на валун. Сквозь тихий плеск океанских волн отчетливо слышался трубный голос морского слона Селифанта:

Морской слон сидел, как обычно, далеко-далеко в океане, на одиноком рифовом островке, и пел Гооооорестную Песнь. Издали он казался лишь пятнышком на горизонте. Впрочем, сейчас Ваве и Пингу было не до него. К берегу Хатихрю подплывало нечто, сверкавшее, как огромный кристалл. Оно надвигалось все ближе и ближе. Вот уже стали видны бугорки и трещинки на ледяной поверхности.

Пингвин бросился в воду. Он обогнул айсберг и прокричал:

— Да он под водой в три раза больфффе!

Затем Пинг пропал из виду, но где-то сзади, похоже, нашелся удобный уступчик, за который ему удалось зацепиться. И вот он уже на ледяной верхушке, гордый, как покоритель неприступного пика.

— Шмотри брюхо не жаштуди! — забеспокоился Вава.

— Тю! Фто бы ты понимал в пингвинах! Мы ведь живем на льдинах. Ой, да он тает!

Зажурчали ручьи. Айсберг как будто плакал.

Пингвин отковырнул ледяной зубец.

— Да там во льду какая-то фффтукенция! — засуетился он. — То ли ракуфффка, то ли мячик, то ли…

Бултых! Ледяная глыба уткнулась в берег, Пинг кувырнулся в воду. Вынырнув, он расправил перышки, отряхнулся и завопил что есть мочи:

— Скорей к Тибатонгу!

Когда-то давно, много лет назад, профессор Хабакук Тибатонг жил в университетском городе Винкельберге, в маленьком домике. Профессор слыл чудаком, от которого стоит держаться подальше. Не всякому же, согласитесь, приятно услышать в профессорском доме визг поросенка…

А в доме профессора Тибатонга такое могло случиться. Профессорский поросенок был, как и положено поросенку, чрезвычайно смышлен и понятлив. Впрочем, следует говорить не «поросенок», а «свинка». Потому что это была «она». Свинка по имени Хрюква.

Именно Хрюква и навела Тибатонга на мысль, а не начать ли учить зверей человечьему языку. Очень уж проницательным взглядом глядела она порой на профессора. У своих студентов он редко встречал такой осмысленный взгляд.

А еще в доме жил мальчуган, который однажды пришел неизвестно откуда. Сердобольный профессор не стал прогонять сироту. Звали мальчика Тим. Вот и все, что было о нем известно. Но так как приличному человеку нельзя без фамилии, профессор стал называть его Тимом Кляксиком. Почему именно так — надеюсь, понятно без объяснений.

Да, аккуратностью Кляксик не отличался. Зато он был очень добрый. А Тибатонг полагал, что это важнее всего. Хрюква тоже очень его полюбила. Ну а Кляксика ничуть не смущала жизнь со свиньей.

Впрочем, Хрюква ночевала в доме только зимой. Летом она спала в саду, потому что любила смотреть на звезды и слушать шелест листвы.

Тим приспособил для Хрюквы большую пузатую бочку, которая долгие годы стояла у дома без всякой пользы. Получилась эдакая переносная квартирка, уютная спаленка. Или, если угодно, Почивальная Бочка. Бог мой, до чего же она была хороша! На полу лежал мягкий тюфяк, обитый нежнейшим батистом, — профессор принес его из магазина для новорожденных. Горловина бочки занавешивалась синей тряпицей, вытканной красными розами, а еще была дверца — круглая крышка, которую Тим привесил сбоку на петлях. Дверца-крышка закрывалась так плотно, что даже когда снаружи хлестал ливень, гремел гром или стучал град, в бочку не проникало ни капли. Только грохот стоял такой, будто сидишь в брюхе африканского барабана.