Элинор Фарджон - Седьмая принцесса

— Ох, я все боялась, что сказка окажется короткой, — сказала Дорис. — Ведь у Мери-Матильды совсем крошечная дырка.

Твоя правда, — ответила Нянюшка. Но штопать маленькую дыру — непросто. Тут нужна сноровка. А поспешишь — людей насмешишь.

— Вечно у вас, мальчишек, коленки разодранные, — сказала Нянюшка, вынимая из корзинки ёщё пару чулок. — Ведь только что зашивала! Верно, опять по деревьям лазили. Точь-в-точь как Дионелло, тот, что лазил на отцовскую оливу, чтобы золотого орла поймать.

— А кто был этот Лионелло, расскажи, Нянюшка! — попросил Роли. — Хватит про него сказки, чтоб эту дыру заштопать? — Роли очень надеялся, что сказка окажется длинной — дырка-то была огромной. Нянюшка просунула в неё целый кулак!

— Пожалуй, хватит. Моего Диопелло как раз хватит на твою дырку…

И, заправив нитку в штопальную иглу, Нянюшка начала:

— Диопелло жил в Италии, отец его служил садовником в господском доме, где я детей нянчила. — Самого-то Лиоиелло я не нянчила, но всё про него знала, он у меня на глазах рос. Весёлый такой мальчонка, удачливый, и выдумщик в придачу.

Сады в поместье разрослись чудесные. Хозяином у нас был граф — тихий такой человечек, незаметный, прошмыгнёт как мышка, и нет его; зато Лиопелло важно, по-хозяйски расхаживал среди роз и фиговых деревьев, меж статуй и фонтанов, будто он тут самый главный. И я частенько слышала, как он говорил своим маленьким приятелям, крестьянским ребятишкам:

— Эх, не видали вы нашего сада! Фиги у нас огромные, точно дыни, а каждая, роза — будто целый букет. Из фонтанов у нас ее вода бьёт, а шампанское! А таких красивых статуй у самого итальянского короля в саду пет!!!

В нашем саду, мол, и то и сё, и пятое и десятое. Сейчас и не припомню всех небылиц, которые он про этот чужой, графский, сад выдумывал.

Но это так, к слову, просто чтоб вы знали, какой он был выдумщик.

Как-то раз встречаю его в дальнем конце сада, возле отцовской сторожки, у них там свой клочок землицы был — граф отдал садовнику под грядки. В руке Лионелло держал сачок и шёл такой смелый, решительный, никого вокруг себя не замечал.

— Эй, Дионелло, — окликнула я. — Ты словно с драконом сражаться идёшь!

— Нет, — отмахнулся он. — Я иду ловить золотого орла.

— Да ну! А где ж ты его найдёшь?

— У отца, на оливе, — ответил Лиоиелло. — Они всегда там сидят.

Он отправился дальше, а я — за ним. Очень уж любопытно мне стало. У оливковых деревьев я остановилась, и вдруг из листвы клёкот, хлопанье крыльев и Лионелло кричит что-то. Короче, неразбериха такая, что сразу ясно: на орла охота идёт.

Я поближе подошла, тут Лионелло как раз и спустился; рубашка разорвана, в чулке дырища, на щеке царапина, а под мышкой — матушкина жёлтая наседка, курица старая.

— Что, — говорю, — Лионелло, поймал своего золотого орла?

— А то как же! Ну, пошла, — и он отбросил наседку прочь. — У нас тут столько золотых орлов развелось — тьма тьмущая. Прямо не знаем, куда деваться.

Но и это так, к слову, просто чтоб вы знали, что Лионелло мой на выдумки горазд.

Из графского дома я ушла, когда Лионелло был ещё мал. Довелось мне тогда отправиться к королю-людоеду — людоедиков нянчить. Но несколько лет спустя случилось мне заехать в те края, и я навестила графских деток — ведь я своих питомцев никогда не забываю. Графские дети уже выросли, и молодой граф как раз собирался жениться на самой красивой девушке в округе. Я посмотрела на невесту и вмиг её вспомнила: она в детстве такая хорошенькая, ладная девчушка была.

Я её поцеловала и благословила. А потом спрашиваю:

— Что с Лионелло сталось?

— Жив-здоров, всё в той же сторожке, — улыбается графский сынок. — Он теперь у нас садовником, отец-то его умер. Кстати, Лионелло женился на прошлой неделе.

— Да ну! И на ком же?

— На Аните, дочке торговца углем.

— Помню-помню, — обрадовалась я. — Хорошая девочка, большеротая такая, курносенькая.

Попрощалась я со счастливыми женихом и невестой и пошла в дальний конец сада, к Лионелло. Он как раз поливал розы возле сторожки, узнал меня издали и весело так закричал:

— Нянюшка, привет!!! Как я рад тебя видеть!

— И я тебя рада видеть, Лионелдушко, рада, что не забыл старую.

— Тебя разве забудешь! Да ты и не изменялась совсем. Сам-то он стал теперь пригожий, статный парень, но я говорю: