Хью Лофтинг - Цирк доктора Дулиттла

В тот вечер, прежде чем звери легли спать, Джон Дулиттл заставил их поклясться, что никто из них не передаст Софи плохие новости, которые принесла чайка с Аляски. Он не хотел зря волновать тюлениху, тем более, что сама она ничего поделать не могла. Прежде всего следовало придумать, как выкрасть Софи и переправить ее к морю.

Доктор пошел посоветоваться к Мэтьюзу Маггу.

— Вы с ума сошли! — воскликнул тот, едва понял, о чем толкует ему доктор. — Если вас поймают, вы окажетесь за решеткой. На ваш взгляд, помочь бежать тюленихе — благородное дело, а на взгляд судьи — кража.

— Пусть судья думает что угодно, — ответил доктор. От волнения и задора он сжимал и разжимал кулаки. — Пусть меня поймают, пусть посадят в тюрьму! Я скажу им на суде, что у животных те же права, что и у людей.

— Да кто станет вас слушать, доктор! — ответил Мэтьюз. — Все подумают, что вы не в своем уме. Как пить дать Хиггинс выиграет дело. Шутка сказать — право собственности! Я сам в душе за вас, да что толку! Суд заставит вас выплатить Хиггинсу четыреста шиллингов, а если у нас не окажется денег, упрячут в тюрьму.

— Если моя затея вам не по вкусу, откажитесь — и все тут. Я готов пойти на все, лишь бы спасти Софи и ее стадо. Конечно, дело это трудное, и можно нажить много хлопот, но меня не пугает даже тюрьма. Она для меня не новость, один раз я там уже побывал.

— А я уже не раз, — вдруг признался Мэтьюз Магг. — вам не приходилось сидеть в исправительной тюрьме в Кардиффе? Вот уж дыра так дыра. Хуже тюрьмы я не встречал.

— Нет, — ответил доктор. — Я не имел удовольствия сидеть в Кардиффе. Мне довелось сидеть в одной африканской тюрьме, но и она, по чести говоря, мне очень и очень не понравилась. Однако давайте вернемся к нашим тюленям. То, что я вам предлагаю, действительно… гм!.. не совсем законно, и если вы сомневаетесь, то лучше вам отказаться.

— Отказаться? Ну уж нет! — воскликнул «кошачий кормилец» и сплюнул себе под ноги. — Конечно, я с вами, господин доктор! Растяпа Хиггинс не имеет права держать тюлениху взаперти. Свободу Софи! Ну и что из того, что он выложил за нее четыреста монет? Это его беда, а нам-то какое дело! Разве я не говорил вам, что у меня с детства тяга к приключениям? Я проделывал и кое-что похуже. Неужели я вам не рассказывал, за что меня упекли в тюрьму в Кардиффе?

— Вероятно, за какой-нибудь пустяк, — сказал доктор. — Все мы в юности совершаем ошибки.

— Я бы не назвал это пустяком, — не на шутку разошелся Мэтьюз.

И он хотел уже было рассказать Джону Дулиттлу всю свою жизнь, но тот не дал ему открыть рот.

— Не сейчас, Мэтьюз, — твердо сказал он. — У нас нет времени на пустые разговоры, надо обдумать план побега. Завтра я скажу Блоссому, что уезжаю на несколько дней по личным делам. В общем-то, это будет правдой, потому что помочь Софи — это мое личное дело. А уеду я для того, чтобы Блоссом ничего не заподозрил, ни о чем не догадался — было бы весьма подозрительно, если бы мы исчезли вдвоем в одну и ту же ночь. Поэтому я уеду, а вы останетесь с моими зверями. И вот тут, через день, а лучше через два исчезнет Софи.

— Вроде тоже уедет по личным делам. Но навсегда, — хихикнул Мэтьюз. — Значит, я должен буду выпустить ее из бассейна?

— Если вы ничего не имеете против, — сказал доктор.

— Против? Я? — вскричал Мэтьюз Магг. — Да я бы с удовольствием отпустил на свободу всех цирковых зверей!

— Вот и хорошо, — обрадовался Джон Дулиттл. — Когда Софи убежит из цирка, я встречусь с ней в условленном месте, а потом..

— А потом и начнутся ваши главные хлопоты, — улыбнулся «кошачий кормилец».

Подготовка к побегу Софи держалась в строгой тайне от людей, работавших у Блоссома. Но цирковые звери узнали о ней на следующее же утро. О’Скалли, Хрюкки, Бу-Бу, Тобби и Скок не утерпели и рассказали все своим друзьям. Конечно, большой беды в том не было, потому никто из людей не говорил по-звериному.

Когда встало солнце, Джон Дулиттл первым делом потен к господину Блоссому сказать, что вынужден уехать ни несколько дней по личным делам. Вернувшись от хозяина цирка, он застал всех своих зверей сидящими в кружок в фургоне. Для пущей таинственности звери разговаривали шепотом. Мэтьюз Магг пристроился на ступеньках.

— Ну как, доктор? — спросил Мэтьюз. — Что вам сказал господин Блоссом?

— Он согласен, — ответил доктор. — Я уезжаю сегодня же вечером. По правде говоря, мне ужасно неловко. Ведь и обману его. Мне все эти уловки не по душе, было бы намного лучше действовать открыто, а не по-воровски.