Хью Лофтинг: Почта доктора Дулиттла

К полудню птичий телеграф сообщил, что корабль Джима Бонса стоит за ближайшим мысом. Торговцы живым товаром пристали к берегу, чтобы набрать питьевой воды. Они опасались погони и выставили охрану, чтобы вовремя заметить военный корабль и пуститься наутек.

Джон Дулиттл сразу же передал это сообщение капитану фригата, и тот повел корабль вдоль берега, скрываясь, за высокими скалами, чтобы подобраться к работорговцу незаметно. Матросам отдали приказ готовиться к бою, потому что те, кто торгует живым товаром, — отчаянные головорезы. Они знают, что их ждет суд и виселица, и яростно защищаются.

Канониры — матросы-артиллеристы — всыпали в пушки порох, зарядили в них ядра и приготовили фитили. И вот один из канониров неуклюже покачнулся, случайно прикоснулся горящим фитилем к запалу пушки, и раздался выстрел. Ба-бах! Гром прокатился над тихим утренним морем.

И тут же ласточкин телеграф принес известие, что работорговцы поставили все паруса и вышли в море.

Когда фрегат обогнул мыс, доктор, капитан и вся команда увидели, что корабль работорговца Джима Бонса удирает под всеми парусами.

— Кто стрелял? — зарычал от гнева капитан фрегата.

Неловкий канонир стоял понурившись и молчал.

— Я прикажу посадить тебя в карцер на хлеб и воду, — набросился на него капитан.

Да и было из-за чего сердиться. Случайный выстрел вспугнул работорговцев. Солнце уже клонилось к закату, и если фрегату не удастся схватить работорговцев засветло, то они в темноте легко уйдут от погони, возможно, даже навсегда.

Джим Бонс был ловким и хитрым негодяем и знал западное побережье Африки, которое и сейчас иногда называют Берегом рабов, как свои пять пальцев. В темноте он поплывет без огней, и ему ничего не будет стоить спрятаться в укромной бухточке и переждать опасность. Или он может уплыть в открытое море, и найти его там будет так же трудно, как иголку в стогу сена.

— Поднять все паруса! — приказал капитан фрегата.

Но расстояние между кораблями не сокращалось.

В те времена на флоте только начали использовать пар. Паровые машины еще были в новинку, и многие моряки им не доверяли. На королевском фрегате, который гнался за Джимом Бонсом, уже была паровая машина.

Фрегат носил имя «Святой Георгий*. Капитан гордился своим кораблем, и ему очень хотелось, чтобы именно „Святой Георгий“ поймал неуловимого торговца рабами Джима Бонса, которому столько раз удавалось уйти от погони других военных кораблей. Негодяй Джим Боне не считался ни с божьими, ни с человеческими законами, откровенно презирал все запреты и продолжал свое грязное дело. Капитан приказал развести пары.

В топках загорелось пламя, из трубы повалил черный дым. Он закрыл голубое небо, прекрасные белые паруса сразу же почернели, но „Святой Георгий“ прибавил ходу. Вся команда хотела поскорее разделаться с Джимом Бонсом, и кочегары без устали подбрасывали уголь в топки котлов. Гребные колеса крутились быстрее и быстрее.

Механик не утерпел, бросил машину и вышел на палубу посмотреть, как фрегат догоняет работорговца. И тут с грохотом лопнул паровой котел. Машинное отделение заполнилось паром, гребные колеса остановились.

Теперь „Святой Георгий“ плыл намного медленнее, и стало ясно, что хитрый Боне и на этот раз ускользнет. Солнце уже садилось, до темноты оставалось совсем немного. И хотя расстояние между кораблями было еще слишком большим, капитан приказал открыть огонь. По правде говоря, он сам не надеялся, что хотя бы одно ядро угодит в работорговца.

Канониры засуетились, начали наводить пушки. И только неловкий матрос, который нечаянным выстрелом предупредил Джима Бонса о погоне, понуро стоял у мачты. Ни капитан, ни офицеры, ни его товарищи-матросы никогда не простят ему оплошности! И если он не плакал HI обиды, то только потому, что моряки не плачут.

Один из офицеров громко крикнул: „Огонь!“ Корабль вздрогнул от грохота, и над водой понеслись восемь огромных чугунных ядер. С всплеском они упали в океан, подняв тучи брызг, но не причинили никакого вреда работорговцу.

— До него больше двух миль, — оправдывался офицер перед капитаном, — а уже темнеет, и канониры не могут прицелиться как следует.

Капитан фрегата тоже понимал, что не имеет смысла зря тратить порох и ядра, и приказал прекратить огонь.

Все это время Проворный сидел на плече у доктора Дулиттла.

— Попросите их зарядить пушку, — шепнул он доктору на ухо. — Я лучше людей вижу в темноте и смогу прицелиться.