Эрин Хантер: История Остролистой

Громыхнуло, и небо раскололось надвое. Остролистая в своей жизни не слышала ничего подобного. Над головой что-то колыхнулось и раздался страшный треск. Казалось, что небо падает! И когда оно обрушилось на нее, острое и тяжелое, Остролистую швырнуло на землю, дробя беззащитные кости. «Я не могу дышать!»

Она отчаянно боролась, срывая когти, но небо оказалось слишком неподъемным и холодным, и кошка подчинилась бесконечной темноте, унесшей ее прочь.

Она стояла на вершине утеса. Позади нее выло, корчась в шипящих языках пламени, ущелье. Воздух стал горьким, наполнившись дымом и пеплом.

Братья Остролистой, Львиносвет и Воробей, оказались рядом. Они дрожали, и их ужас эхом отзывалась и в ней. Прямо впереди маячил Уголек, он стоял на краю ветки, последнего мостика, который может спасти от огня. Белка стояла рядом с ним, в ее глазах, горящих яростью, отражалось пламя. Остролистая ждала, надеясь, что мать проложит им путь к спасению.

— Хватит, Уголек, — прошипела Белка. — Разбирайся со мной, не с ними. Они не сделали тебе ничего плохого. Делай со мной что хочешь, но дай им пройти.

Кот удивленно взглянул.

— Ты не понимаешь. Ведь это единственный способ заставить тебя испытать ту боль, которую мне причинила ты. Я потерял смысл жизни, когда ты выбрала другого. Что бы я ни делал, я не смогу заставить тебя страдать, как ты того заслуживаешь. Но твои котята… Если ты будешь свидетелем их смерти, ты поймешь что я чувствовал.

Белка спокойно встретила его взгляд.

— Тогда убивай их. Мне все равно, — она отступила назад, потом обернулась, глядя через плечо. — Чтобы причинить мне боль тебе придется придумать что-нибудь получше. Это не мои котята.

Земля ушла из-под лап Остролистой, она выпустила когти, изо всех сил надеясь, что это неправда.

«Белка нам не мать?»

Значит, теперь у Остролистой нет ни племени, ни Закона. Она может оказаться бродягой или даже домашней киской. Нет, она не позволит Угольку рассказать это всем! Тогда их с братьями выгонят из племени, несмотря на все их заслуги, несмотря на их преданность.

Тишина оглушала, сдавливала сильнее, чем холодные камни, прижимавшие ее к полу. Пахло дымом.

«Я похоронена заживо!»

Остролистая дернулась, и одну из лап пронзила резкая боль. Кошка отчаянно рванулась еще, освободив голову. В стороны брызнули мелкие камушки.

Но нигде не было видно выхода из туннеля. Она была заперта в темноте.

— На помощь! Помогите мне! Меня завалило!

Остролистая резко умолкла, оборвав крик. Кого она зовет? У нее больше нет соплеменников. Эта жизнь осталась позади — всего лишь за грудой камней, но до нее дальше, чем до луны.

Ее братья и Листвичка знали, что она убила Уголька. А теперь, скорее всего, думали, что она погибла под завалом. Может, это даже и лучше — по крайней мере, не будут искать. Остролистая снова прикрыла глаза.

…Она бежала за Угольком вдоль границы с племенем Ветра. Она выслеживала его как дичь, мягко подкрадываясь, втянув когти, чтобы те не стучали по камням. Когда кот подошел к берегу ручья, Остролистая прыгнула, сворачивая голову на бок. Она вцепилась соплеменнику в шею, чувствуя, как острые клыки прокалывают шерсть и кожу.

«У меня нет выбора! Это единственный выход!»

Уголек осел на землю, и Остролистая отпрянула назад, спихивая тело в бурлящий ручей. Она аккуратно отмыла лапы от крови, остужая их в ледяной воде.

«Я сделала это ради своего племени!»

Остролистая потрясла головой, прогоняя яркие видения. Тяжело вздохнув, поднялась на передние лапы и отпихнула камни, давящие на грудь. Она вылезла из завала насколько смогла и попыталась освободиться окончательно. Одна из задних лап шевельнулась, и кошка зашипела от боли. Наверное, сломана. Перед мысленным взором возникла палатка целителя, с окопником для перелома и маковыми зернышками, чтобы облегчить боль и заснуть. «Дальше, чем до луны», — напомнила она себе.

Сжав зубы, кошка рывком вытащила тело из камней. Раненная лапа отозвалась болью просто от прикосновений к полу.

— Великое Звездное племя, как же больно! — взвыла Остролистая. От звуков собственного голоса стало легче, поэтому она продолжила. — Я уже была здесь, внизу. И я знаю выход. Мне просто нужно ползти по этому туннелю, пока не увижу свет. Давай же, одна лапа, другая…

Забывая об ужасе, о нестерпимой боли в лапе, о воспоминаниях, которые тянут назад…

— Я твоя мать, Остролистая, — шептала Листвичка. Но черная кошка в ответ лишь трясла головой. Это было невозможно. Как может она быть дочерью целительницы, если целителю запрещено иметь детей? Это хуже чем оказаться бродягой и домашней кошкой, ведь своим рождением онауженарушила Воинский Закон.