Лазарь Лагин - Старик Хоттабыч (сокращённая редакция)

— Как это у тебя язык поворачивается предложить оставить друга в беде?

С этими словами Волька укутался в халат и снова уснул. Через некоторое время его разбудил Хоттабыч, посиневший от холода, но чем-то очень довольный.

— Я пришёл к тебе с радостью, о Волька! Нам незачем лететь в Индию. Ты меня можешь поздравить: я уже снова умею расколдовывать. Прикажи возвращаться обратно, о юный мой повелитель.

— А Женя?

— Не беспокойся, он вернётся домой одновременно с нами или даже чуть раньше.

— Ну, тогда я не возражаю,- ответил Волька.

И вот продрогшие, но счастливые пассажиры ковра-самолёта финишировали наконец в том же месте, откуда они вчера отправились в свой беспосадочный перелёт.

— Волька, это ты? — услышали они тотчас же мальчишеский голос, доносившийся из-под старой развесистой яблони.

— Женька! Ой, Женька! Боже мой, ведь это Женя! — закричал Волька Хоттабычу и побежал к своему приятелю.- Женя! Это ты?

— Я, а то кто? Конечно, я.

— Ты из Индии?

— Ясное дело, из Индии.

— Ой, как это интересно, Женька! Скорее иди расскажи, что с тобой там было.

И тут же под яблоней Женя Богорад рассказал о своих приключениях на чайной плантации в одном из заброшенных уголков Индии.

Примерно в то время, когда возвращавшийся ковёр-самолет был уже где-то в районе Серпухова, безутешные родители пропавших ребят снова собрались на квартире у Кружкиных и в тысячу первый раз обдумывали, что бы такое им ещё предпринять.

Похудевший за эти три дня Александр Никитич нервно шагал по комнате из угла в угол. Он так тяжело переживал исчезновение сына, что Татьяна Ивановна не выдержала наконец и сказала:

— Знаешь что, Шура, сходил бы ты в институт, проведал бы своих баранов.

Минут через десять после его ухода раздался телефонный звонок, и Татьяна Ивановна услышала в трубке неуверенный мальчишеский голос:

— Это квартира Кружкиных?

— Да,- ответила Татьяна Ивановна,- Кружкиных. А в чём дело?

— У вас здесь нет случайно кого-нибудь из Богорадов?

— Есть. А кто их спрашивает?

— Передайте им, пожалуйста, что их просит Женя.

— Женечка, миленький, дорогой мой Женечка…- залепетала тогда Татьяна Ивановна в трубку.- Разве ты не утонул? То есть, Боже мой, что это я говорю! Ну, конечно, ты не утонул. Как я рада, Женечка, что ты не утонул! А где мой Серёжа?

— Не знаю,- донёсся издали голос,- я его сам три дня уже не видел.

Наскоро попрощавшись с ещё более погрустневшей Татьяной Ивановной, Богорады помчались домой.

Как раз к этому моменту Александр Никитич входил в ворота своего института.

Но что случилось? Из здания доносился гул человеческих голосов и громкий прерывистый лязг цепей.

«Воры!» — промелькнула в мозгу Александра Никитича тревожная мысль.

Дрожавшими от волнения руками он отпер двери, ворвался внутрь помещения и застыл, как поражённый громом.

Вместо баранов в стойлах металось около двух десятков мужчин, прикованных цепями за ноги к стене.

— По-позвольте,- грозно закричал тогда Александр Никитич,- а где же бараны?

— Это мы и есть бараны,- зло ответил ему мужчина лет сорока пяти с наполовину побритым лицом.- То есть, вообще говоря, мы, конечно, не бараны, а, конечно, как вы видите, люди, а вот вы нас трое суток держите в этих дурацких стойлах.

— Это безобразие! Мы жаловаться будем!

— Человеку не дают спокойно побриться! Обязательно превращают его в барана!

— Снимите немедленно цепь, а то я весь хлев разнесу!

Ничего не понимавший и изрядно перетрусивший Александр Никитич извлёк из шкафа ключи от замков, которыми были скреплены цепи. Но в это время из самого отдалённого стойла донёсся очень знакомый голос:

— Папа! Папочка!

— Серёжа! Сынок мой милый! — закричал, не веря своему счастью, Александр Никитич и бросился тормошить и обнимать сына.- Вот это здорово! Как ты сюда попал, а? Мы тебя ищем по всему городу, а ты, оказывается, здесь, под самым моим носом, и даже виду не показываешь!

— Я же ещё третьего дня на улице прыгал вокруг тебя,- оправдывался Сережа,- ты даже сказал тогда милиционеру, что уже давно ведёшь наблюдения над этим молодым барашком — надо мной, значит. Вот я и думал, что ты меня узнал.

— Да нет же,- отвечал счастливым голосом Александр Никитич,- я тогда, сказать тебе правду, здорово врал.

— Вот мама-то обрадуется! Побегу позвоню ей. Так и не сняв цепи с Серёжиной ноги, он побежал к выходу. Тогда остальные пленники, с интересом наблюдавшие драматическую встречу отца и сына Кружкиных, подняли такой гвалт, что Александр Никитич, торопливо произнося неуклюжие извинения, бросился отпирать замочки на цепях.