Владимир Рутковский: Бухтик из тихой заводи

— Вот приставала! — с досадой проворчал Серёжа.

А муха как ни в чём не бывало села на стриженую голову Вити Капустина. Рассерженный Серёжа схватил полотенце и приказал другу:

— Вить, не двигайся! Я её сейчас…

Витя поспешно мотнул головой. Кому же охота ни за что ни про что схлопотать по шее?

— Отстань от меня! — сказал он. — Разве не видишь, что я занят?

Витя и вправду был занят серьёзным делом. Он уселся перед зеркалом и самому себе строил рожи.

— Эх, ты, — с сожалением протянул Серёжа. — Такая возможность была…

— Тоже мне, нашёл чем заниматься, — неодобрительно бросил Витя. — Лучше посмотри, какое выражение у меня на лице. Как ты думаешь, похоже оно на испуганное?

Он открыл рот и сделал такие большие глаза, словно нечаянно уселся на ежа.

— Похоже, — подумав, согласился Серёжа.

— То-то же, — удовлетворённо произнёс Витя. Затем он поджал губы и выпятил грудь. — А сейчас какое у меня выражение?

Серёжа внимательно присмотрелся к товарищу.

— Глупое, — решил он.

— Сам ты глупый, — обиделся Витя. — Это у меня было воинственное выражение лица… А сейчас я сделаю гордый вид.

В эту минуту за дверями послышались грузные, шаркающие шаги, и ворчливый голос няни, тёти Клавы:

— Всем принимать витамины! Да не вздумайте обманывать, сама буду проверять!

В том, что тётя Клава это сделает, Серёжа не сомневался. Вчера она, например, проверяла, принимает ли витамины двенадцатая палата. И Ваське Никуличеву так досталось, что тот согласен был проглотить хоть двойную порцию витаминов.

Серёжа протянул руку к тумбочке, где лежали таблетки.

Витя Капустин, не меняя гордого выражения, тоже взял таблетку. Но принимать её не стал.

— Гордым людям это совершенно ни к чему, — заявил он и выбросил таблетку в форточку.

Серёжа в нерешительности задумался. Нет, Витя всё же неправ. Они приехали сюда не только отдыхать, но и лечиться.

С другой же стороны…

Он осторожно лизнул таблетку. Сверху она вроде бы ничего, принимать можно, но внутри такая кислая, что после этого даже рыбий жир кажется сладким сиропом. И почему это все лекарства такие невкусные?

И Серёжина таблетка тоже полетела за окно.

В комнате быстро темнело. В лесном санатории начали зажигаться огни. В том крыле, где жили девочки, послышался дружный смех.

«Весело им», — с завистью подумал Серёжа и подошёл к выключателю.

Вите уже надоело сидеть перед зеркалом и корчить самому себе зверские рожи. Он потянулся и сказал:

— Пойдём посмотрим телевизор?

— Ну его! — ответил Серёжа. — Ничего хорошего сегодня нет, я программу читал. Давай лучше сыграем в «морской бой».

— Давай, — согласился Витя.

Когда ожесточённая морская битва стала подходить к концу, за окном послышался невнятный шорох.

— Что там? — поднял голову Витя.

Ребята прислушались. Шорох повторился.

— Наверное, кошка, — предположил Серёжа, не отрываясь от тетрадки.

— Вот я ей пошуршу! — сказал Витя. Он только что потопил последний вражеский эсминец и был настроен очень воинственно.

Серёжа не ответил. Он думал над своим ходом. И где этот хитрый Витя спрятал два торпедных катера? Может, они в этом углу?

— А-а! — послышалось вдруг за спиной.

Серёжа быстро оглянулся.

Витя Капустин замер посреди комнаты, готовый задать стрекача. На его лице очень хорошо, почти замечательно изобразилось испуганное выражение.

— Там… там… — бормотал он, показывая на окно. — Там кто-то есть!

Серёжа прижался к стеклу лбом.

— Видишь? — спросил Витя.

— Нет. Выключи свет!

И сразу же увидел Серёжа странную лохматую фигуру. Шлёпая по лужам, кто-то бежал через двор к реке, на мгновенье оглянулся, и Серёжа вздрогнул, увидев свет жёлтых, горящих глаз…

— Это был Бухтик? — спросила Оля.

— Да. Потом я узнал, что не один он живёт в заводи.

— В заводи?

— Да. И в лесу тоже.

— И в лесу… — повторила Оля. — Ты мне и обо всех расскажешь?

— Если тебе интересно…

— Конечно, мне будет интересно! — сказала Оля, и впервые на её лице появилась улыбка. Улыбка!

В подводной норе, вход в которую закрывали густые водоросли, что-то зашевелилось и громко вздохнуло:

— О-хо-хо! — И ещё раз: — Охохонюшки!

Это проснулся хозяин лесной заводи Барбула.

Едва раскрыв глаза, он почувствовал себя неважно. Чего-то не хватало старому, а чего — он и сам понять не мог.