Владимир Рутковский - Бухтик из тихой заводи

— Гм, учишься… А ещё что делаешь?

— Ещё книги читаю. Стихи всякие.

— Стихи? — переспросил Бухтик. — А какие стихи?

Серёжа немного подумал и начал:

Раскрыв рот, Бухтик смотрел на Серёжу не отрываясь. Он даже плескаться перестал.

— Ух ты! — восхищённо выдохнул он, когда Серёжа прочитал стихотворение до конца. — А ещё знаешь?

— Знаю. Только не могу сейчас припомнить.

— Ты обязательно припомни, — попросил Бухтик. — А эти стихи, что ты мне прочитал, я завтра же переведу для наших. Ну, послезавтра.

— И много их, этих ваших?

— Хватает, — ответил Бухтик. — Одна только Омаша чего стоит.

Внезапно в душевой потемнело. Бухтик подбежал к окну и радостно улыбнулся.

— Снова появились тучи, — сказал он. — Теперь можно бежать домой: отец волнуется, наверное. А на солнцепёке я, Серёжа, и десяти шагов не сделаю. Да ты же сам всё видел.

— А если солнце застанет тебя на пути домой? — встревоженно спросил Серёжа. — Что тогда будет?

— Очень плохо будет, — признался Бухтик.

— Мы сделаем так: сейчас я намочу полотенце, ты набросишь его себе на голову — и никакое солнце тебе не помешает добраться домой. Только подожди немного!

Серёжа вихрем влетел в палату. Полотенце — вот оно! Нет, пожалуй, маловато. А вот это, наверное, подойдёт.

Он хотел уже выйти, как вдруг за дверями послышались тяжёлые шаркающие шаги.

Когда они немного удалились, Серёжа чуть-чуть приоткрыл дверь и посмотрел в щёлку.

По коридору шла тётя Клава. Возле душевой она остановилась и прислушалась. Потом громко постучала:

— Есть там кто-нибудь?

И, не получив ответа, проворчала:

— Снова забыли воду закрыть…

И взялась за дверную ручку.

У Серёжи похолодело внутри. Сейчас тётя Клава увидит, кто там купается — и с ней такое случится! Такое… Просто может в обморок упасть. Ведь не всякий, увидев Бухтика, сумеет остаться спокойным! Или ещё хуже — такой крик поднимется, что оглохнуть можно!

Но никакого крика не было. Двери душевой открылись снова, и в коридоре показалась тётя Клава.

Серёжа вздохнул с облегчением — она была цела и невредима.

Но тётя Клава вышла не одна. Она крепко держала за ухо упирающегося Бухтика.

— Пустите меня! — сердито требовал Бухтик. — Пустите, а то хуже будет!

— Сейчас узнаем, кому будет хуже, — отвечала тётя Клава. — Сейчас мы с Николаем Владимировичем узнаем, из какой ты палаты! Ишь, пугалом принарядился! А если бы кто-нибудь из детей увидел тебя? Думаешь, приятно ему встретить такое страшилище?

— Пустите меня, — уже жалобно просил Бухтик. — Я больше не буду!

— Так я тебе и поверю, — отвечала тётя Клава, не отпуская Бухтика.

И вдруг Серёжа увидел, что Бухтик начал растворяться в воздухе. Сначала растаяли руки. Потом растворилось лохматое туловище, голова…

Только ноги продолжали послушно идти за тётей Клавой.

Но через секунду исчезли и они.

— Попался — так сумей и ответ держать, — говорила между тем тётя Клава. — Понятно тебе?

Она оглянулась, чтобы удостовериться, понятно ли Бухтику. И глаза её стали круглыми, как блюдца, а руки бессильно опустились.

— Ч-что… что такое? — запинаясь, произнесла она. — Куда же он девался?

И, ежесекундно оглядываясь на то место, где только что был Бухтик, поражённая няня быстро засеменила в кабинет Николая Владимировича и скрылась за углом коридора.

Серёжа вытряхнул на ладонь одну таблетку. Она зашевелилась, поплыла по воздуху, и через секунду перед Серёжей стоял озадаченный Бухтик.

— Чего это она? — спросил он. — Я же ничего не сделал!

— За мной!

Серёжа втащил нового товарища в душевую, намочил полотенце и набросил Бухтику на голову.

— Быстрее, Бухтик! Беги, а то она сейчас вернётся!

Дважды повторять не пришлось. Бухтик проворно перепрыгнул через подоконник, и уже с улицы до Серёжи донеслось:

— Я ещё приду! Мы ещё увидимся, Серёжа!

С тех пор как исчез Бухтик, хозяин заводи не находил себе места. Он плавал вдоль берега, ежеминутно выглядывая из воды, чтобы посмотреть, не возвращается ли его сын.

И снова плавал, плавал…

— Если с ним что-нибудь случится, — бормотал он, — я никогда не прощу себе этого… Ведь всё началось из-за меня. Эх, и зачем я напустил тогда на детей Кусикову стражу?

— Ну чего ты так убиваешься? — не выдержала старая ива, когда Барбула в сотый раз проплывал мимо неё. — Теперь ничего уже не поделаешь. Остаётся только ждать.