Рут Томпсон: Трусливый Лев из Страны Оз

— Вот так-так! — произнёс он и подмигнул — не потому, что ему было особенно весело, а просто по привычке.

— Да, сэр, — отозвался мальчик и сглотнул.

— Никаких сэров! — воскликнул клоун и быстро-быстро заговорил, чтобы выиграть время и собраться с мыслями. — Меня ты не обязан называть сэром, потому что я работаю в цирке. Меня зовут Воттак, уменьшительное от Воттактак, а по фамилии Фунт. У папы с мамой было двенадцать детей, а я — самый младшенький, и они всё придумать не могли, как меня назвать. Что бы матушка ни предлагала — например: «Пусть он будет Августус Элмер Фунт», — батюшка на все отвечал: «Вот так имечко!» или: «Вот так придумала!», или просто: «Вот так-так!» — ну, так и повелось, Воттак да Воттак. — Клоун снова подмигнул. — Так что и ты уж, пожалуйста, называй меня Воттак, ладно?

— Ладно, сэр, — ответил мальчик, изо всех сил стараясь не заплакать. Видя такое дело, Воттак подпрыгнул, описал в воздухе двойное сальто и встал на голову.

— А тебя как зовут? — спросил он, весело помахивая ногами.

— Бобби Эллегуп.

— А почему? — Клоун опустился на песок рядом с мальчиком.

— Не знаю, сэр, так уж получилось, — тихонько прошептал Бобби.

— Знаешь, что я предлагаю? Я предлагаю тебе сменить фамилию и называться Бобби Алле-гоп. Так говорят в цирке, когда прыгают, а, согласись, прыгнули мы с тобой здорово. И вообще как-то веселее звучит, не находишь?

Воттак весело болтал, а сам в это время беспокойно оглядывался по сторонам. Наконец он сказал:

— Вот что, Боб. Мы с тобой, кажись, из одного цирка в другой угодили. Видишь, там шатры виднеются? И рычанье львиное явственно доносится. Слышишь?

— Слышу, — ответил Бобби. Его испуг понемногу начал проходить, и сейчас ему было уже не столько страшно, сколько интересно.

— И песок насыпан. Стало быть, это или цирк, или морской берег, да только я моря никакого не вижу, — продолжал клоун, пропуская между пальцев струйки серебристого песка. — В общем, мы с тобой здесь, где бы это ни было, а коли так, сидеть на песке нечего! Пошли к главному шатру, посмотрим представление.

Бобби встал и вытряхнул воду из шапочки. Оба они до нитки промокли под топтаунским дождём, но здесь было тепло и дул сухой горячий ветер, так что оба быстро высохли. Непринуждённо болтая, они зашагали по глубокому песку к большому шатру в синюю полоску.

— Ох, и попутешествовал же я в своей жизни! — говорил Воттак Фунт. — Но, правда, таким способом ещё не доводилось. Немало я повидал диковинных мест, в одни заезжал, в другие пешком входил, но чтобы так: сказал слово — и алле-гоп, такого не бывало. Подумать только! Работаем номер, все чинно-благородно, и вдруг мне стишок этот возьми да в голову и заскочи! Я его сдуру и сказал, и тут-то мы с тобой и понеслись, что твои ракеты. Чистое волшебство, Бобби, мальчик мой, вот что это такое. Но ничего, выкрутимся как-нибудь. Главное — действовать по правилам.

— По каким правилам? — спросил Бобби, с интересом оглядываясь на высокие пальмы, раскачивающие длинными перистыми листьями. Раньше он думал, что пальмы бывают только на картинках в учебниках географии.

— А как же, — ответил Воттак, — существуют четыре простых правила поведения в опасной ситуации. Я их сам придумал. Первое, — и он вытянул мизинец, — я меняю обличье. Если это не помогает, я делаюсь чрезвычайно-ужасно вежливым. Если и вежливость не помогает, я шучу. Ну а если уж и от шутки толку не выходит, тогда я выкрикиваю что-нибудь непонятное и удираю со всех ног. Так что не трусь, Боб, и делай, как я. Увидишь, что я собираюсь бежать — бери ноги в руки и беги следом, и все будет отлично. Знаешь, отчего я такой толстый?

Боб отрицательно покачал головой.

— Костюмы! Я их подкладываю под комбинезон для толщины. Прыгать и кувыркаться удобнее, чтоб не ушибаться. Да, вот они, костюмчики мои! — И Воттак любовно погладил свой выдающийся живот. — Здесь у меня шесть великолепнейших маскарадных костюмов, любой из которых можно натянуть в один момент. А здесь, — и клоун похлопал себя по напудренному лбу, — у меня шестьдесят великолепных шуток и столько же непонятных восклицаний. Я их и сам не понимаю. Так что, видишь, мы с тобой готовы ко всем неожиданностям.

— Да, сэр, — серьёзно ответил Бобби. Надо сказать, что он вообще был очень серьёзный мальчик. Его сделала таким жизнь в сиротском приюте. Никаких приключений в его жизни не случалось. Приют жил своей размеренной жизнью — уроки, трапезы в столовой, наказания, если старшим мальчикам случалось подраться. Никому не было дела до маленького Бобби, никто не говорил с ним по душам. Он провёл в скучном сером приюте семь лет и с каждым годом становился все молчаливее и серьёзнее.