Ольга Гурьян - Волшебная игла

Когда она услышала непривычный шум под окном, она подняла ставню и высунула свое золотое ушко. Но когда одноглазый-красноглазый так грубо схватил лоскуток за угол, она открыла обе створки своей двери и вышла из домика. Она была высокая, стройная и блестела, будто серебряный лунный луч. Игла увидела, как одноглазый-красноглазый толкает лоскуток, и бросилась к нему на помощь, но одноглазый-красноглазый подставил ей свои рябые латы, и игла отскочила с легким треском.

— Не мешайся не в свое дело! — крикнул одноглазый-красноглазый. — А то тебе несдобровать! Немало твоих сестер сломалось о мой железный бок. И тебе то же будет.

И он снова толкнул лоскуток.

— Что ты хочешь с ним делать? — спросила игла.

— Ничего я с ним не делаю. Он сам хочет идти к крокодилу, чтобы стать красивым платком. А я просто бужу его.

— Я боюсь! — шептал лоскуток.

— Возьми меня с собой, — сказала игла. — Ведь ты знаешь, что без меня нельзя стать платком. Ведь вы просто искромсаете его с крокодилом на кусочки. Постойте, постойте! Куда вы?

Но одноглазый-красноглазый уже успел поудобней подхватить лоскуток и вместе с ним исчез в темноте.

Игла выпрямилась, огляделась и, заметив катушку, вскочила на нее и крикнула:

— Вперед!

И они покатились вслед за лоскутком. Его плащ мелькнул за углом, будто указывая дорогу.

Впереди скакал одноглазый-красноглазый. Красным глазом, словно фонарем, освещал он путь в полумраке закрытой шкатулки. За ним, дрожа и трепыхаясь, несся лоскуток. А вслед за ними неслышно катилась катушка, и на ней стоя мчалась игла, и белая нитка, продернутая в ее ушко, развевалась за нею.

Давно уже остались позади свернувшиеся во сне лоскутки, и аллея спящих катушек, и холмики сонных мотков. Из верхнего ящика шкатулки они спустились в нижний, и красноватый свет фонаря выхватывал из мрака никогда раньше не виданные предметы. Там клубок перепутанных шелковинок топорщился, словно гнездо диких змей. Там, в домике-копилке, много лет жил взаперти одинокий затворник-пятак, и его медное лицо глядело в нарисованное окно. Там огромная оловянная бляха тускло блестела, будто болотная вода. И неожиданно мутно-белой скалой вставал на пути мелок.

Но одноглазый-красноглазый скакал всё дальше, всё глубже, а лоскуток и катушка с иглой мчались следом. И вот уже большие ящики шкатулки остались далеко вверху — они вступили в сплетение маленьких ящичков, всё дальше, всё глубже. Вдруг одноглазый-красноглазый, остановившись на скаку, крикнул глухо и грозно:

— Вот жилище крокодила!

И они увидели что-то длинное, мрачное и узкое, больше всего похожее на ножны из черной кожи. Крокодила не было видно, но из ножен выглядывало два больших блестящих кольца, и лоскуток в ужасе подумал, что это страшные блестящие глаза крокодила, которыми он высматривает свою добычу.

— Эй, — крикнул одноглазый-красноглазый, — дружище крокодил, вылезай! Помоги лоскутку стать платочком!

И тут крокодил выскользнул из своей пещеры. И все увидели, что он весь блестящий и у него совсем нет туловища, а только два кольца, два конца и посредине гвоздик. И вдруг эти два конца раздвинулись, и это была его пасть.

Тогда одноглазый-красноглазый подхватил лоскуток и швырнул его в пасть крокодила, и пасть, лязгнув, сомкнулась.

Вот удивились лоскутки, когда утром, проснувшись, они увидели носовой платок. Он лежал строгий и ровный, квадратный и аккуратный. Они кинулись к нему, но не посмели тормошить, а только закидали его вопросами, а он отвечал деловито и немного сухо:

— Крокодил?.. Какие пустяки! Каждый ребенок знает, что два конца, два кольца, а посредине гвоздик — это просто ножницы. И, конечно, лоскутки нельзя кромсать как попало. Это делается по нитке. Поддевают нитку иглой и выдергивают ее и так же выдергивают вторую нитку, так что образуется прямой угол. По этим двум выдернутым линиям обрезают ножницами все лишние махры и ниточки. Затем лоскуток складывают пополам, треугольником. По ровным двум сторонам обрезают и другие две, а затем все четыре подрубают иглой с ниткой. Это нетрудно и очень просто.

— Когда же я сшила этот платочек? — сказала девочка. — Никак не вспомню.

Но платок был такой хороший, ровный, квадратный и аккуратный, что она, не задумываясь, взяла его и отнесла маме. И они положили его в посылку и послали в подарок отцу.

В солнечный весенний день сидели в сквере на скамеечке пять девочек и болтали ногами. И вдруг одна девочка сказала другой: