Ольга Гурьян: Волшебная игла

— Неправда! — кричит девочка. — Злая ты, Морозишна, да жадная! Жалеешь своего вязанья для моего отца!

— Ладно, — говорит Морозишна, — не жалко мне. Бери мой шарф. Только скорей беги домой, нигде не присаживайся, не то не донести тебе этот шарф до дому. А как придешь домой, сама своему отцу шарф свяжи — твой и теплей и мягче будет.

Бежит девочка домой, шарф к груди прижимает, думает: «Ишь, хитрая Морозишна! Зачем мне другой шарф вязать? Я этот отцу пошлю. Вот он какой хороший!» И так ей тепло стало, разморило ее, спать захотелось. Присела девочка в сугроб, закуталась покрепче, а шарф колючим инеем застыл, царапает ей лицо и руки, не дает спать. Вскочила девочка.

«Злая Морозишна, — думает, — жалко ей своего вязанья, ишь какое колючее стало! А я его всё равно домой донесу».

Прибежала она домой, а дома тепло, печка топится. Подошла девочка к печке, а шарф у нее и растаял в руках, ручейком потек по полу. Заплакала девочка. И слезы-то льются, и шарф льется — весь пол в лужах.

Поплакала она, а потом лужи вытерла, села и подумала: «А ведь Морозишна правду сказала. Не годится ее шарф людям. Заснешь под ним — замерзнешь, дыхнешь на него — он инеем колется, в комнату внесешь — он ручьями течет. Видно, шерсткой дед-Морозовых овечек только кусты да травы прикрывать, чтобы они не погибли зимой. А моему отцу я сама шарф свяжу».

Девочка была способная. Она запомнила, как Морозишна петлю в петлю заплетала, вязанье вязала. Достала она клубок шерсти и крючок и связала хороший шарф, длинный да широкий, теплый да мягкий.

Этот шарф она послала своему отцу, чтоб он в мороз не мерз. А потом пошла в лес и крикнула:

— Спасибо, Морозишна!

Но никто не откликнулся.

Вот и вся сказка. А если эту сказку прочтут девочки понятливые и усердные, они тоже такие шарфы вязать научатся. Свяжут они эти шарфы и пошлют их отцу, и брату, и их товарищам — славным бойцам, чтоб они в мороз не мерзли и всех врагов побили.

Наступал Новый год. А одному мальчику было очень грустно. Он думал: «Теперь война, ни елки, ни игрушек не будет…» И он даже не позвал к себе ребят на праздник. Всё равно играть не во что: новых игрушек не будет, а из старых у него была только одна лошадка Лыска, без хвоста и без гривы.

Под Новый год этот мальчик лег спать пораньше — ведь играть было не во что. И, верно, он успел выспаться, потому что проснулся с первым ударом двенадцати часов.

Комнату слабо освещала синяя лампочка, часы отбивали удар за ударом, а старый конь Лыска качался на своих деревянных полозьях. Это мышка пробежала, хвостиком махнула, зацепила его и раскачала. Но с последним ударом часов Лыска вдруг спрыгнул с полозьев, ударил копытом и одним скачком очутился возле кровати мальчика.

— Садись на меня, своего верного коня, — заговорил Лыска человеческим голосом, — и поскачем к ребятам в гости.

— Никуда я не поскачу, — ответил мальчик и сел в кровати. — Новый год настал, я без подарков в гости не поеду. А дарить мне нечего.

— А ты сам сделай подарки, — предложил конь.

— Ах, не выдумывай, пожалуйста! — ответил мальчик. — Во-первых, я не умею делать игрушки, а во-вторых, не знаю, что бы такое сделать хорошее.

— А что бы тебе самому хотелось получить? — спросил конь.

— Конечно, игрушечных красноармейцев, — ответил мальчик.

— Ну, так сделаем ребятам в подарок игрушечных красноармейцев, — решил конь. — Садись на меня верхом, а то простудишься босиком по полу бегать.

Вот мальчик сел на коня, и они подскакали к столу. А на столе лежит кипа бумаги. А наверху на бумаге лежат три вырезанные фигурки. Это такие фигурки, что если их склеить, то получится игрушка-красноармеец.

Вдруг, откуда ни возьмись, появился острый карандаш и стал обводить фигурки. Он их обведет на одном листе бумаги — и тотчас лист взовьется, слетит с кипы и рядом на стол ляжет, а карандаш уже на другом листе новые фигурки обводит. И этот лист взовьется и рядом ляжет, а карандаш уже на новом листе чертит. Так он всю бумагу исчертил и исчез. Откуда ни возьмись, появились вместо карандаша ножницы и начали вырезать по нарисованному. Вырезанные фигурки легли на стол, а обрезки под стол свалились, и тут их метла сама в кучу смела, чтобы на Новый год в комнате беспорядка не было.