Мария Кондратова - Ночная Мышь, или Первый полет

А в остальном — заяц как заяц. Вот только почему «верёвочный»? Что значит «почему»?! Да никто во всём Нечаянном Лесу не умел так ловко вязать беседочные, плоские, рифовые и всякие прочие хитроумные морские узлы! Чтобы не разучиться делать это хорошо, Заяц постоянно тренировался. В одном из бесчисленных карманов его оранжевой жилетки всегда лежала верёвочка или бечёвка. К вечеру каждого дня она бывала унизана неровными бусинами узлов самых разных видов и размеров.

Заяц любил вечерком присесть на низенькую табуретку около маленькой уютной печки и начать медленно, с достоинством распутывать свою рабочую верёвочку. Он был уверен, что нет лучшего способа завершить добросовестно прожитый день.

— Вот здесь на краю узелок получился не очень хорошо, — тихонько бубнил себе под нос старый длинноухий мечтатель, теребя серую верёвочку, — а всё потому, что я рассердился на этого невежду Петера… Но злость плохой советчик… А тут — просто загляденье. Что за прелесть всё-таки детки у Белохвостой Анели…. Не забыть бы в следующий раз принести им в подарок засахаренных орехов…

Днём ему мечталось о дальних странствиях, бурях и громах, но по вечерам Верёвочный Заяц превыше всего ценил уют и покой. Однако стоило ему присесть на любимую табуретку и погрузиться в неспешные размышления, как из детской выбегала Ночная Мышь и принималась скандалить.

— Я не хочу спать! Я не буду спать! — заявляла она и решительно топала маленькой лапой, — я Ночная Мышь, а не какая-нибудь! Почему я должна подчиняться правилам, придуманным для всяких дневных зверей?!

Ночная Мышь была сирота. Заяц подобрал её прошлой осенью — маленькую, замёрзшую и совершенно беспомощную. Всю зиму он был уверен, что его приёмная дочка — самое кроткое и послушное создание в лесу, но наступила весна, приближалось лето, и Мышь словно подменили. Теперь у Верёвочного Зайца не бывало спокойных вечеров. Ни одного тихого вечера за целый месяц. Вот и сегодня… Старый моряк тяжело вздохнул и оторвался от своего плетения.

— Да, дорогая, — согласился он с ней, — ты Ночная Мышь. Но ты ещё совсем маленькая Ночная Мышь и поэтому должна слушаться старших. Ночью в лесу охотятся филины и лисы. Уверяю тебя, встреча с ними не доставит тебе ни малейшего удовольствия.

Добрый и простодушный Заяц был никудышным воспитателем, вместо того чтобы испугаться, Мышь воодушевилась.

— Вот ещё! — фыркнула она, — это им она не доставит ни малейшего удовольствия!

Видели ли вы когда-нибудь ночных мышей? Наверняка! Летними вечерами их можно встретить не только в лесу, но и в городе, где они, неожиданно выпархивая из темноты, пугают припозднившихся прохожих. Люди называют этих мышей летучими, что не очень-то справедливо. Ведь не зовём же мы прочих мышек «бегающими» или «шныряющими»? К тому же, маленькая Ночная Мышь, об удивительных приключениях которой мы с тобой узнаем из этой книжки, летать ещё попросту не умела. А согласитесь, довольно глупо называть «летучей» совершенно нелетучую мышь! Пока что это была самая обыкновенная пешеходная Ночная Мышь. Своими плюшевыми крыльями чудесного дымчатого цвета она укрывалась, как одеялом, когда её наконец-то удавалось загнать в постель.

(Кстати, о книжках. Писать их так же интересно, как и читать. Никогда не знаешь, что произойдёт дальше. Я, как и положено проводнику, пойду первым, направляя и указывая путь, но обещаю, что не стану торопиться и забегать далеко вперёд. Мы будем двигаться вместе, от страницы к странице, от приключения к приключению).

— Это террор! — возмущённо пискнула Ночная Мышь. — Террор и насилие! (И откуда только она нахваталась эдаких слов?..)

Мышь собиралась продолжить гневную речь, но тут за окном тихонько звякнул колокольчик и низкий, ласковый голос забормотал:

— Дивный вечер… Гармония небес… Священный домашний очаг… Дорогие мои друзья… Дозволено ли будет мне навестить вас в вашем скромном приюте?

— Ну вот, — вздохнул Верёвочный Заяц, — так я и знал…

— Ой, — виновато пискнула Ночная Мышь, — я не хотела! — и быстренько убралась в угол комнаты, чтобы, в случае чего, спрятаться у себя в спаленке.

Дверь домика отворилась, и в образовавшуюся щель заглянули два огромных глаза, исполненных печали, и задушевный голос повторил свой вопрос: