Андрей Жвалевский - Бежим отсюда!

Валькирия кивнула.

— Навсегда? — спросила Соня.

Валькирия кивнула.

— Первым уроком чтение? — спросил Петя.

— Нет, хватит на сегодня уроков, — сказала Валькирия, — давайте по домам.

Четвертый «В» не двигался, не веря своему счастью.

— Я вас тоже очень люблю! — сказала Валькирия и… впервые улыбнулась.

И стала похожа на двадцатилетнюю девушку.

Приближался праздник, к которому не надо было готовить концерта, но его все равно ждали с особым нетерпением — День святого Валентина.

Уже за несколько дней до него девчонки оживленно обсуждали, кто от кого получит валентинку, а мальчишки ходили озабоченные. Даже Петя с Олегом буянили меньше обычного, а Вадик так просто впал в оцепенение — Валерии Кирилловне приходилось по три раза называть его фамилию, чтобы вызвать к доске.

Соня волновалась. Она валентинку получала только в первом классе, но тогда все дарили всем, так что это можно было не считать. А во втором Соня стала настолько незаметной, что никто и не думал дарить ей открытку-сердечко.

Но в этом году ее точно должны были поздравить. Хотя бы Матвей.

Утром 14 февраля ученики четвертого «В» встречали друг друга на пороге школы.

— Ну что? — спрашивали друг друга девочки. — Сколько у тебя?

Вошедшие неопределенно дергали плечиками, мол, подожди, рано еще говорить. Те, кто успел прийти пораньше, делали загадочные лица.

Соня обнаружила заветную открытку на парте, как только пришла. Она так обрадовалась, что, не подумав, кинулась хвастаться.

— Элька, у меня валентинка! Смотри, какая красивая!

— Да, ничего такая, — равнодушно сказала Эльвира, — такой у меня нет.

— А какая есть? — весело спросила Соня.

— Да у меня их тут… — Элька выдержала паузу, выгребая открытки из кармана, — штук пять… нет, шесть… нет, восемь!

— Здорово! — сказала Соня.

И хоть она понимала, что завидовать нехорошо, ее радость померкла. Ладно, не померкла, но потускнела сильно. Валентинки у Эльки были яркие, блестящие, большие. На одной крупным красивым почерком было выведено «Я тебя люблю!». На Сониной открытке ничего такого написано не было.

— Подумаешь, — скривилась Вероника, — еще только начало дня, всем открыток надарят.

Эля с деланным равнодушием пожала плечами.

Соня отправилась к своей парте, но по дороге ее перехватил Вадик.

— Эт-то тебе! — сказал он, слегка заикаясь. — П-поздравляю!

И протянул Соня сердечко. Соня вспыхнула, пробормотала: «Спасибо» и юркнула за парту. К такому вниманию она не была готова. Искоса глянула на Матвея. Похоже, он не видел, что Вадик подарил ей открытку. А если бы видел, как бы к этому отнесся? А вдруг он больше не будет с ней дружить, если узнает? Соня быстренько спрятала открытку от Вадика в портфель, а сердечко от Матвея оставила на парте. Но уже через секунду подумала, что теперь обидится Вадик, а он ни в чем не виноват.

— Что же делать? — спросила Соня у Эльфа.

Но тот появился с охотничьим луком, украшенным цветами, хмыкнул, послал Соне воздушный поцелуй и пропал.

Настроение было нерабочим. Даже Валерия Кирилловна сказала, что учебник по литературе сегодня они читать не будут, а будут читать стихи. Про любовь. Любые.

Сначала все ужасно стеснялись, паясничали и боялись. Потом Петя решил выпендриться и спел: «Типа я без тебя типа жить не могу типа я без тебя пропаду, пропаду. Типа я без тебя не могу типа я без тебя пропаду тип того… Знаю слово я простое: типа лю, типа блю я люблю и всё такое», но получил отличную оценку и сел на место ошарашенный. Потом Соня вспомнила «Я вас любил, любовь еще, быть может…».

А потом Валькирия разрешила пользоваться интернетом и спрашивать совета у родителей. Влезли в телефоны и планшеты, принялись звонить. Читали и «Плачет девочка в автомате», и «Попытку номер пять», и «До меня дотронься, ничего не бойся», и даже «Снова курю одна, снова курю, мама, снова».

А потом стали замечать, что когда кто-то читает стих, то он невольно поглядывает на того, кому он его читает. Это было так волнующе, так удивительно — ждать, что на тебя посмотрят и скажут словами поэта, что, мол, «я встретил вас»… Только Вадик умудрился оттарабанить «Мне бы жизнь свою, как кинопленку, прокрутить на десять лет назад», глядя в пол.