Елена Пинджоян - Как распознать в своём ребенке талант и не загубить его

Надо быть готовым к тому, что даже очень талантливый ребенок не попадет в эфир просто потому что до него, например, не дойдет очередь. Никто заранее не может предугадать, сколько детей прослушают наставники, прежде чем наберут свои команды. Поэтому количество претендентов готовят с запасом. На репетиции ходят, например, 50 человек, а возьмут только 45.

Помню, мою Аришу Миронову утвердили на второй «Голос», взяли на слепые прослушивания, провели с ней несколько репетиций, а очередь до нее так и не дошла. Последнему наставнику – Максиму Фадееву – не хватало ровно одного участника, и он взял девочку которая вышла на сцену перед Аришей. А моя артистка полностью настроенная: вот сейчас ей дадут команду на выход, и вдруг хоп – прямо перед ней двери закрываются.

Но я, честно говоря, только рада была такому повороту событий. Я считаю, что это Господь ее отвел. Потому что она даже на репетиции волновалась так, что еле дышала. Финальный прогон делается на той же сцене, с тем же оркестром, с теми же софитами, что и запись программы, только кресла, на которых завтра будут сидеть наставники, в этот день пустуют. Дети туда как на эшафот идут, им очень страшно, и Ариша не стала исключением. Когда она исполнила свою песню и спустилась со сцены, ее аж всю трясло. Я ее обняла, взяла за ручку – а у нее ладонь не просто влажная, с нее вода струями течет! Представляете? Ледяные руки, с них течет вода. Я говорю: «Ариночка, ты испугалась?» И эта крошечная семилетняя девочка шепчет мне: «Очень, очень!» А ведь это была всего лишь репетиция. Там не было наставников, которые сидят к тебе спинами, и ты в ужасе ждешь, повернется ли хоть кто-то из них к тебе. Это же мощнейшее психологическое давление.

Я не знаю, что бы было с Аришей, если бы она все-таки выступила перед наставниками. И хорошо, что так получилось: по правилам те, кто не успел выйти на сцену в предыдущем сезоне, автоматически переходят в следующий. Так что девочка оказалась в третьем сезоне «Голоса» уже без кастингов и предварительных прослушиваний. А пока она ждала начала сезона, мы решили с ней поработать индивидуально. Брали ее на все концерты, где только можно было выступать. Настраивали на боевой лад. Ариша выросла, окрепла, осмелела и в этом году уже не так сильно волновалась. Как результат – к ней повернулись наставники и девочка прошла дальше в проект.

Прежде чем выпустить детей на сцену «Голоса», я миллион раз проговариваю: «Ребята, не смотрите вы на эти страшные кресла! Не ждите, что они к вам повернутся. Просто не обращайте внимания на спины судей, смотрите в зал поверх их голов. Выберите себе доброго зрителя и ему пойте. Главное – отработайте на все сто, и неважно, повернутся к вам или нет».

Они меня внимательно слушают, кивают, запоминают. Но одно дело – настрой там, за кулисами, и совсем другое – на сцене. Как бы ты ни внушал себе, что ни за что на свете не будешь смотреть на кресла, все равно они приковывают взгляд. И в голове только одна мысль: «Только бы повернулся!» Напряжение страшное, дети сознание теряют прямо на сцене.

Честно говоря, я с опаской отношусь к участию малышей в подобных конкурсах и шоу, они иногда здорово калечат психику ребенка. И ответственность за это лежит в первую очередь на родителях – им нужно понять, готово ли их чадо к такому серьезному испытанию, выдержит ли его нервная система. Потому что дети бывают разные, и некоторые воспринимают все эти треволнения вокруг конкурса абсолютно спокойно. Ну не повернулись ко мне наставники – ну и что? Зато я был на «Голосе» и меня показали по телевизору. Еще и успокаивает лежащих в предынфарктном состоянии родителей: «Ну мам, ну что ты переживаешь, все нормально». Таких можно хоть на «Голос», хоть на «Евровидение» – им все пойдет в плюс, и они любые испытания будут воспринимать как дополнительный жизненный опыт.

А другие ломаются. Помню, к одной девочке из нашего питерского филиала не повернулись судьи, она вроде стойко держалась за кулисами, а в машину с родителями села – и полтора часа без остановки рыдала. Успокоить не могли. Даже звонили в панике, советовались, что с ней делать.

Впрочем, сейчас вокруг «Голоса» такая истерия, что порой влияния родителей просто не хватает – дети сами рвутся участвовать. Папа с мамой, может, и рады были бы своего туда не пустить, но он же прямо спит и видит. И для меня как для художественного руководителя театра-студии это иногда становится очень хорошим подспорьем. Дети стали очень стараться, даже на ненавистное сольфеджио бегом бегут. А все почему? Потому что после первого же заявления «Я хочу на „Голос“, отправьте меня туда», я собрала всех и сказала: «Послушайте, вы пока в ноты не научитесь попадать и чисто интонировать, никакого вам „Голоса“, нечего позориться! Идите и учитесь. Бегите на сольфеджио, пропевайте интервалами каждую песню, садитесь за инструмент, отрабатывайте гаммы». Я же не могу допустить, чтобы ученик «Непосед» опозорился перед миллионной аудиторией! И ребята вняли. Занимаются как миленькие, благо в студии у нас прекрасные педагоги. В общем, эти детские конкурсы – они не всегда во вред, бывает и во благо, но ребенку со слабой нервной системой идти туда не надо. Не ломайте ему жизнь.