Игорь Вачков - Сказки о самой душевной науке

Юлин папа с недоумением посмотрел на него.

– Простите, а что это за научная отрасль – хология? Я, к сожалению, о такой не слышал.

– Ну что вы! Конечно, вы слышали о ней и даже сами ею занимаетесь. Просто у нас на планете так называется психология, – снисходительно пояснил господин Грызушкин. – Ведь здесь мы изучаем психику псов. Но ведь все псы-хологи – псы, других нет. Поэтому для краткости – хологи.

После окончания торжественной части перешли к обеду. Юля с удовольствием выпила стакан лимонада, но, когда посмотрела на еду, немного растерялась.

Вилок и ложек на столе не было, а на тарелках перед ней и папой лежали огромные холодные кости, на которых почти не было мяса.

– Вот, Юленька, – негромко сказал ей папа, – разница между человеческой и собачьей психологией. Для них это лучшее лакомство. Но им и в голову не пришло, что нам подобное блюдо не по зубам.

Он вздохнул, вежливо улыбнулся очень серьезному господину Грызушкину и, крутя мосол в руках, сделал вид, что с аппетитом его обгладывает.

На следующий день Юля и ее папа отправились в Институт Человеческого Мозга. Здесь их с нетерпением ждали научные сотрудники – собаки, одетые в белые халаты. Они собрались в большом кабинете директора, огромного и неторопливого сенбернара, которого звали Лай Шарикович Гавсберг. Директор Института был тщательно причесан от макушки до кончика хвоста и весь так и светился учтивостью. Он лежал на коврике, положив мохнатую голову на передние лапы. Увидев гостей, Лай Шарикович встал, вежливо махнул хвостом, не торопясь приблизился к людям, поклонился Юле и протянул лапу ее папе. Потом он представил своих сотрудников, сидевших у стен, среди которых Юля с радостью узнала Гаф Гафыча. Оказалось, что Гаф Гафыч был не только космолетчиком, но и ученым-исследователем.

– С вашего разрешения, я хотел бы кратко объяснить суть нашей работы, – старательно проговаривая каждое слово, будто срезая аккуратные кружки от колбасного батона, сказал Лай Шарикович. – Электронный Человек должен стать тем существом, которому мы, жители Собакилии, будем преданно служить. Самое трудное, конечно, – это создать действующую модель человеческого мозга. Хотя мы применяем самые маленькие приборы и детали, наша модель мозга в разобранном виде сейчас занимает все пятиэтажное здание одного из корпусов института.

– Это неудивительно, – заметил папа. – Ведь необходимо сделать пятнадцать миллиардов искусственных клеток. Если каждая такая клетка будет величиной всего лишь с песчинку, потребуется целый грузовик таких песчинок.

– Мы начинаем работу над созданием тела Электронного Человека, – продолжал директор. – Но если не удастся уменьшить объем мозга, то его рост должен будет составить около ста метров…

– Папа, а это много? – шепотом спросила Юля.

– Если шесть пятиэтажных домов поставить друг на дружку, то получится примерно такая высота, – пояснил ей папа.

– Ого!

– Поэтому мы опасаемся, – продолжал Лай Шарикович, – что такой великан может нас, собак, попросту не заметить. К тому же он не сможет чесать нам за ушами, а мы это очень любим. Но наши инженеры работают над тем, чтобы все-таки сделать его мозг как можно меньше. В доработке психических процессов нам очень нужна ваша помощь, уважаемый коллега.

– Постараюсь быть вам полезным, – коротко ответил папа Юли.

– Можно прямо сейчас познакомиться с некоторыми главными блоками нашего аппарата, – медленно проговорил Лай Шарикович. – С чего бы вы хотели начать?

– Пожалуй, с блока ощущений и восприятий, – сказал папа. – В живой психике с ощущений и восприятий все и начинается.

– Хорошо. Гаф Гафыч вас проводит, – с достоинством кивнул директор института.

По коридору они отправились к лифту, спустились на несколько этажей вниз, потом снова пошли по извилистым коридорам.

– Папа, а что такое ощущение и восприятие? – негромко спросила Юля.

– Это такие психические процессы. С их помощью в наш мозг поступают сигналы из внешнего мира. Мы видим дерево, камень, собаку, потому что у нас есть глаза, слушаем музыку, потому что у нас есть уши. Мы чувствуем носом запахи цветов или свежей краски, а благодаря языку ощущаем вкус сладкой конфеты. Все это помогают нам делать наши ощущения и восприятия.

– А если бы у нас их не было, этих ощущений и восприятий? – спросила Юля. – Мы что, не жили бы?

– Наверное, не жили бы. Закрой глаза, чтобы ничего не видеть, заткни уши, чтобы ничего не слышать, и нос, чтобы не чувствовать запахов, – разве это будет жизнь? А если бы еще и твоя кожа потеряла способность к ощущениям? Тебя, допустим, кусают комары, а ты этого не чувствуешь!