Михаил Комлев - Как общаться с солнечными детьми?

У нас есть детский сад для детей-инвалидов, туда приходят дети, в семьях которых, как правило, по одному ребенку. Рожать других детей их родители не хотят. Но мы им помогаем справиться с проблемами, берем ребенка на два дня в неделю, и у родителей сразу появляется возможность прийти в себя, порадоваться семейной жизни. А потом у них рождаются другие дети, и становится видно, что обстановка в семье разрядилась, у них появляется новый стимул. Отцу всегда важно, чтобы дети как-то реализовывались, важно работать на результат. С ребенком-инвалидом работать на результат очень сложно (хотя есть замечательные папы, которым это удается). Но если в семье рождаются другие дети, то обстановка сразу разряжается, и семья начинает жить обычной полноценной жизнью. Многих родителей волнует вопрос: что будет с их ребенком, когда они уйдут? Это самая большая проблема и боль этих родителей. Из этой ситуации есть выход, когда в семье не один ребенок и остальных воспитали с мыслью, что они должны заботиться о том, кому трудно. Сейчас часто детей воспитывают потребителями, не всегда они готовы ухаживать даже за здоровыми. Дети-инвалиды помогают нам оставаться людьми. Если вокруг все хорошо и благополучно, люди перестают замечать друг друга и становятся соперниками. А тут появляется вот такой ребенок, за которым нужен уход, который живет другой жизнью, радуется окружающему миру. Люди вынуждены уделять ему внимание, жить его проблемами, и это возвращает их к настоящей жизни.

Раньше не было детских домов, и если на селе появлялись сироты, то их кто-то брал к себе на воспитание. Человека с синдромом Дауна почитали блаженным, получившим особую благодать от Бога, считалось, что обидеть его – большой грех. Господь не делает ошибок. Это не генетическая ошибка, это милость Божья к нам, которая позволяет нам оставаться людьми, видеть боль друг друга. Успешное общество не готово видеть боль. И люди-инвалиды – это те инопланетяне, которые призваны сохранить в нас человечность. Человек – тот, кто умеет жить жизнью сердца, жизнью души. И когда в семье появляется такой ребенок, в какой-то момент семья это понимает.

Я призываю задуматься тех женщин, которые узнали, что у них родится особенный ребенок, и готовы сделать аборт. Женщины, вы в первую очередь матери, и ребенок отчасти не ваш, вам его дал Господь – такого, какого дал. Если будут отклонения, в этом есть какой-то глубокий смысл, и его надо искать. А главная ваша задача – любить этого ребенка, это ему нужно больше всего. Пусть лучше он час проживет на этом свете, чем вы потом всю жизнь будете каяться. Часто женщины, которые делали аборты в молодости, плачут десятилетия спустя. Надо любить своих детей такими, какие они родились, независимо от того, есть у них какие-то особенности или нет. И никто, кроме матерей, не будет их так любить за всю их жизнь.

У меня очень хорошие родители. Мамы уже нет, но я ее очень любила, она много со мной занималась, многое делала для меня, научила говорить. С папой мы занимались спортом. Можно сказать, что родители дали мне путевку в жизнь.

Из детства я помню такой случай. Мы с мамой пошли гулять в лес рядом с домом. Там был ручей, и мы стали пускать кораблики. Я опустила свой кораблик в воду, и мама сказала: «Все, он уплыл». А я решила поплыть за корабликом – и поплыла… Мама достала меня из ручья, принесла домой, вымыла в душе, потом напоила горячим чаем, чтобы я не заболела, и уложила спать. Я училась тогда во втором классе, мне было лет восемь. Помню еще, как мы с мамой ходили в Парк Горького и ели там блины. А потом мне вдруг захотелось бросаться блинами, и мы с мамой стали это делать. Было очень весело.

У мамы неоконченное педагогическое образование, и она сама научила меня говорить. Она занималась со мной лучше всякого логопеда. Меня учили говорить еще в детском саду, у меня был лучший логопед Москвы. Но мама со мной дома занималась больше. Когда я родилась, маме с папой сказали: «Ваш ребенок не будет говорить, ходить, сможет только издавать гортанные звуки. Это будет растение, а не человек». Но родители не поверили, они сказали: «Даже слона в цирке можно научить стоять на одной ноге». Когда меня выписали из больницы, папа сказал: «Государство от ребенка отказалось. Если и мы откажемся, нас за это просто надо четвертовать».

Еще я помню, как мы отмечали Новый год. К нам пришел Дед Мороз, и я испугалась. Но мама сказала, что это папа переоделся. Это было еще до детского сада, я была маленькая. А в детском саду я на Новый год изображала снежинку и пела песенку снежинки. Мне было тогда пять или шесть лет. Я помню, что в садике у меня был лучший друг Леня. Мы с ним дружили, он носил за меня рюкзак, помогал мне во всех занятиях. Мы вместе играли, вместе обедали. Но бывало, что отбирали друг у друга игрушки.