Андрей Курпатов - Советы доктора. 7-12 выпуск. Вопросы и ответы

Спасибо,

Людмила, Севастополь

Нельзя сказать, что желание сменить свое имя – частое явление. Как правило, имя меняют люди, которые имеют на это достаточные, с точки зрения логики и здравого смысла, основания. Часто это желание обусловлено национальными предрассудками – как личными, так и общественными. Общественные предрассудки – вещь серьезная и накладная, поэтому смена имени в этом случае оправдана. Но есть люди, которые из-за психологических комплексов недовольны своей национальностью, а потому пытаются вытравить из своей жизни всякие напоминания о ней. Здесь, конечно, нужно не столько менять имя, сколько избавляться от соответствующих комплексов.

Иногда официальная смена имени предпринимается человеком с единственной целью – узаконить фактическое положение дел. Так случается, что родители при рождении дают ребенку какое-то имя, а потом сами начинают, по тем или иным причинам, называть его иначе. Человек, живущий под двумя именами, может чувствовать себя дискомфортно и хотеть навести в этом деле порядок, дабы устранить имеющееся разночтение. Иногда родители дают своим детям и вправду не самые подходящие имена (например, какие-то аббревиатуры и т. п.), что ж, желание человека сменить такое имя на «нормальное» (то есть, привычное) вполне понятно.

Наконец, есть случаи, когда люди, в буквальном смысле этого слова, ненавидят свое имя без всяких на то видимых причин. Как правило, здесь мы имеем дело с неосознанными конфликтами, которые уходят своими корнями в его «далекое детство». Разумеется, человек пытается найти какое-то «логическое объяснение» своей неприязни. И оно находится: «мое имя несчастливое», «мое имя неблагозвучное», «мое имя слишком распространенное» и т. д. и т. п. Можно ли верить этой «легенде», скрывающей подсознательный невротический конфликт? Как показывает психотерапевтический опыт, нет. Значит ли это, что имя ни в коем случае менять нельзя?.. Ну, что я могу сказать: посоветуйтесь с психотерапевтом, а потом примите единственно правильное решение.

Главное отличие в том, что разводы за последние годы очень помолодели. Прежде к браку относились более серьезно, и супруги, как правило, чувствовали большую ответственность и по отношению друг к другу, и вообще за то, чтобы, как говорят, «сохранить семью». Сейчас основная масса разводов приходится на первые три года брака, и молодые люди ни о каком «сохранении семьи ради самой семьи» не думают. Они ориентируются главным образом на собственный комфорт – если им некомфортно с партнером, они уходят. Тогда как 15 лет назад внутренняя структура причин, обусловливающих разводы, была несколько другой. В начале девяностых в Россию пришла свобода, в том числе и сексуальная. Это не значит, что раньше не было супружеских измен, не существовала проституция. Все это имело место быть, хотя и не в таких масштабах. Но изменилось само отношение к институту брака, люди по-другому к самим себе стали относиться. И многие браки, которые до той поры держались только на словах «надо» и «должны», вдруг стали сыпаться, как карточные домики. Люди поняли, что их друг с другом ничего не связывает, кроме формальных уз, а ценность личной свободы вышла на первое место, и потому многие ринулись на поиски своего «личного» счастья.

Обо всем этом я рассказал в двух своих последних книжках – «Мифы большого города» и «Психология большого города»: да, биологически мы остались прежними, но внутренне мы все очень переменились за эти последние 15 лет. В психике советского человека были своего рода «тормоза», которые повышали его социальную ответственность, но сейчас прежние «тормоза» не работают, а новые не выработаны. Свобода – это замечательно, но есть одно условие – человек должен научиться так ею пользоваться, чтобы от его свободы не страдали другие люди. Сейчас у нас как раз такой период «агрессивной свободы»: «все свободны» – и в прямом, и в переносном смысле этого словосочетания. На таком психологическом фундаменте выстроить долгосрочные и гармоничные отношения со своей «второй половиной» крайне сложно.