Андрей Курпатов - Советы доктора. 7-12 выпуск. Вопросы и ответы

Что касается «звездных разводов», то здесь ситуация серьезно усугубляется общественным вниманием. Разводиться, в целом, стыдно, неловко и, в каком-то смысле, даже глупо (зачем тогда было женихаться, спрашивается?). Поэтому общественность, как правило, оказывается в курсе «звездного развода» уже в тот момент, когда вопрос о нем решен окончательно и бесповоротно. Большим преувеличением будет сказать, что развод – это всегда пиар-акция. Часто он превращается в нечто подобное, но даже не по воле самой разводящейся «звезды». Тут охота за «жареным» со стороны прессы и плотоядность потребителей СМИ делают свое дело.

Часто мы удивляемся позиции «звезд» – мол, правды не говорят, что-то скрывают и так далее. А удивляться на самом деле нечему. Если бы «звезда» могла рассчитывать на доброжелательное отношение, на понимание, на хотя бы желание войти в ее положение – это одно дело. А пока дело обстоит таким образом, что сказать правду о себе и о своей личной жизни – это для «звезды» страх и ужас, вообще – самое ужасное, что только может случиться. Потому что общество, в основной своей массе, желает этой правды не для того, чтобы «знать», а для того, чтобы получить удовольствие от того, что «богатые тоже плачут». Есть в этом что-то классовое…

В целом же, скандальность «звездных разводов» в России иллюстрирует наш общий, как выясняется, не слишком высокий уровень психологической культуры. Стремление заглянуть в замочную скважину, к сожалению, чаще пересиливает в нас другие чувства – сострадание к человеческому горю, уважение к неприкосновенности частной жизни другого человека. А то, что он публичен, на самом деле не дает нам никаких прав. За свои деньги мы покупаем только диски певца или билеты на киносеанс с актером, а вовсе не право наблюдать за ними в замочную скважину. Надеюсь, что когда-нибудь мы это, наконец, поймем.

Дорогой Андрей, я, конечно, не готов ответить за всех психотерапевтов, но в целом, мне кажется, в подмеченной вами закономерности нет ничего странного. Как гласит народная мудрость: «У кого что болит, тот о том и говорит». Мы говорим о том, что нас волнует. Волнуют же нас проблемы, а особенность счастья как раз в том и заключается, что волнение ему чуждо.

Кроме того, боюсь, что человека, который начнет излагать на интернет-форуме рецепты счастья, скорее всего, не воспримут всерьез. Когда вы видите счастливого человека, вам хочется узнать – как он этого добился? Вы удивлены, озадачены, а потому и спрашиваете и, главное, – слушаете. У вас есть соответствующая внутренняя потребность, мотивация – желание узнать секрет этого «счастливчика». Когда же незнакомый человек начинает в вашем присутствии что-либо проповедовать, у вас автоматически возникают сомнения. Вы словно спрашиваете себя: «Почему я должен ему верить? А как убедиться, что он действительно прав? Да и подходит ли и мне то, что он рекомендует?» Это вполне естественная психологическая реакция – встречаясь с неизвестным, с непроверенным, мы закрываемся.

Еще, Андрей, вы спрашиваете меня о том, знают ли люди, что такое счастье? Я думаю, что знают. Мы все это знаем, потому что каждому доводилось переживать в своей жизни счастливые минуты – мы были радостны, воодушевлены, оптимистичны. Но тут вот в чем дело – есть счастье, обусловленное какими-то внешними факторами, а есть счастье, которое является результатом нашей внутренней работы. И на самом деле, это два разных счастья. Одно дело, когда нам просто «повезло» и мы счастливы, другое – когда мы сумели почувствовать себя счастливыми вопреки обстоятельствам, по собственному, так сказать, почину.

О счастье «первого типа» нечего рассказывать, его можно только констатировать – например, я влюбился и счастлив, мне повысили заработную плату, и я на седьмом небе от счастья, мой труд оценили по достоинству, похвалили меня, и я понял, что счастлив. Но это простая констатация – «а у нас в квартире газ, а у нас водопровод – вот», ничего больше, да и любой рецепт в этом случае прозвучит глупо: «Влюбитесь!», «Требуйте повышения зарплаты!», «Попросите, чтобы вас хвалили!». Впрочем, счастье «второго типа», о котором я уже обмолвился, действительно, имеет свою «рецептуру».