Сильвия Энтони - Открытие смерти в детстве и позднее

Многие психологи изгоняют из сферы науки вопрос о существовании или жизни души (в смысле Платона), или сознания (в картезианских терминах), или личности (в понимании Ф. У. Г. Майерса – F. W. Н. Myers), или психики – в смысле вышеприведенной цитаты. Тем не менее, на протяжении прошлого столетия происходил поиск эмпирических свидетельств, все более утонченными и в целом безусловно добросовестными методами, реальности психических феноменов, которые ныне мы называем экстрасенсорным восприятием, психокинезом, телепатией, предвидением и т. д. Определенное место в этих поисках занимал также вопрос о коммуникации между живыми и мертвыми, который невозможно полностью отделить от проблемы в целом; более того, он часто был мотивирующей силой этих исследований.

Профессор Барт (Burt), исходя из недавних физиологических исследований связей функционирования мозга с сознанием, утверждает, что структурная основа мозга может обладать характеристиками психического поля; что давний вопрос о том, имеет ли психика локализацию и протяженность в пространстве, порожденный картезианским дуализмом, в общепринятом своем понимании – бессмысленная псевдопроблема; что, возможно, «психический фактор» способен сохраняться после смерти «своего» текущего тела; наконец, что эмпирические свидетельства достаточны для оставления темы открытой, но не для того, чтобы перевесить априорную вероятность [403] невозможности такого положения дел, – во всяком случае, пока мы остаемся в естественнонаучных рамках [404] .

Психика поддерживает раппорт с физиологическими функциями организма преимущественно через нервную систему. Автономная нервная система, с центрами в мозгу, регулирует, например, сердцебиение, дыхание, температуру тела; центральная нервная система управляет, в частности, сенсорными функциями, посредством которых воспринимаются внешние феномены. Задача различения живого и мертвого еще более усложнилась после того, как оказалось, что при благоприятных обстоятельствах некоторые функции психики после повреждения мозга и прекращения спонтанного раппорта могут выполняться механически. Возможно, граница между жизнью и смертью должна быть проведена заново в соответствии с ожиданием восстановления спонтанного раппорта.

Эта проблема становится еще более острой в связи с повышением ценности неповрежденных органов трупов как «запчастей» для живых, но к тому же это лишь одна из многих проблем, связанных со смертью, которые прогресс медицинской науки поставил перед профессией, а также перед потенциальными трупами – широкой публикой. Поскольку обезболивающие средства становятся все более совершенными и доступными, вопрос об эвтаназии по причине боли становится менее актуальным, зато возрастает важность вопроса о критериях для возвращения к жизни. Общепринято мнение, что обсуждать с пациентом его смерть неблагоразумно. Исследования распространенности, качества и эффектов тревоги по поводу смерти у серьезно больных людей могут помочь в принятии решений о том, следует ли начинать разговор на эту тему и если да, то когда. Для многих надежда умереть с достоинством и в мире может перевесить желание немного продлить жизнь, если они знают, что конец все равно близок. Профессиональная этика обязывает врача делать все возможное для поддержания жизни, но некоторая доля ответственности в этой ситуации может быть передана пациенту, если только он не предрасположен к самоубийству.

В юриспруденции – родственной профессии, также с давними традициями, – научные исследования фокусировались скорее на агенте смерти, нежели на жертве. Юридические действия дают материал для работы криминалистов. Психопатолог отмечает:

В обширной научной литературе, посвященной преступлениям, конечно, обильно используются статистические данные по многим странам и культурам, но сравнение их часто затруднено [406] . Правовые определения различаются; приговоры и наказания, внешне сходные, нередко имеют очень разные последствия для обвиняемого; даже убийство определяется по-разному в разных юридических кодексах [407] . Но смерть – повсюду смерть, несмотря на все, сказанное нами выше, поэтому исследовать смертную казнь проще, чем другие наказания. Интерес к смерти в связи с убийством – как запрещенным актом и как социально санкционированным наказанием, – открыл дорогу изучению преступлений, как в контексте наказаний, так и в контексте безумия.