Пол Коллинз - Даже не ошибка

Что объединяло этих детей, объяснял Беттельгейм, так это «единственный доступный им способ утвердить свою независимость: отрицание значимости внешнего мира путем аутистического отвержения». И было что-то еще общее у этих несчастных ребят — Лори, Марсии и Джея, — что позволило Беттельгейму положить эти три клинических случая в основу книги «Пустая крепость», вышедшей в 1967 году. В книге описывается, как он сам и его сотрудники кропотливо вытаскивали каждого ребенка из его защитной аутистической скорлупы, созданной, по мнению автора, патологическим сочетанием невнимательных родителей и первичного шока раннего детства. У одного аутичного ребенка болезнь корнями уходила в травматическое переживание, когда родители холодной ночью оставили окно в спальне открытым.

Лори — это стало ясно после того, как она начала делать одной из своих кукол клизмы — была травматизирована клизмами, которые ей ставили при запорах. Внимательная фрейдистская расшифровка непостижимых ребусов, продуцируемых этими загадочными детьми (так, интерес Марсии к погоде интерпретировался как связанный с угрозой «мы ее съедим» [23] По-английски пишется очень похоже, но произносится по-разному: «weather» (погода) и «we eat her» (мы съедим ее). ), должна была потихоньку возвращать их обратно в мир.

Перво-наперво, предположил Беттельгейм, нужно изъять детей из их домов. Когда Лори была украдена своими безрассудными родителями и помещена в государственную больницу, девочка вернулась к совершенно вегетативному состоянию. Беттельгейм писал, как мучительно было ее навестить; он объяснял ей, что хочет, чтобы она осталась с ним. И откуда-то из глубин своего молчания «она повернула голову, посмотрела на меня понимающими глазами и положила руку мне на колено». Но дальше Беттельгейму пришлось сказать, что он не может взять Лори из больницы, куда ее поместили родители. «Она медленно убрала руку, и хотя я оставался на месте — больше не было ни проблеска ответа или узнавания». Беттельгейм — бывший узник концлагерей Дахау и Бухенвальд — размышлял о том, что реакции, виденные им в свое время среди узников, не сильно отличались от поведения этих детей.

«Герой нашего времени» — провозгласил заголовок статьи в «Нью Репаблик»; «Нью-Йоркер» приветствовал «впечатляющие успехи» Беттельгейма и сетовал на патологические семьи, ставшие «эффективной машиной дегуманизации — этакие маленькие концентрационные лагеря, о которых никому не известно». Вскоре имя Беттельгейма мелькало повсюду. Выдержки из его работы опубликовал журнал «Нью-Йорк Таймс Мэгэзин», сам доктор появлялся в телешоу «Сегодня». Фактически именно он представил в популярных СМИ это экзотическое нарушение; на теме мистически отрешенных детей, пострадавших от неведомой первичной травмы, стало буйно расцветать искусство. Вскоре после выхода книги музыкальная группа «Зе Ху» создала рок-оперу «Томми» — о мальчике, превратившемся вследствие детской травмы в глубоко аутичного идиота-гения, глухого и бессловесного мастера игры в пинбол. И именно в книге Беттельгейма впервые высказано рискованное предположение, что «дети-волки» были аутичными — слишком странными для родителей, которые не могли с ними справиться, но при этом достаточно сообразительными, чтобы выжить в диких условиях.

Беттельгейм стал одним из самых известных здравствующих психологов, достойнейшим наследником славы своего учителя Фрейда. Его труды были взяты на вооружение социальными работниками, уверенными, что аутистов необходимо изолировать от «матерей-холодильников», разрушительно влияющих на своих детей. Семьи разбивались, детей помещали в приюты — для их собственного блага, разумеется. Однако в построениях Беттельгейма существовали серьезные неувязки. Во-первых, большинство домов и семей ничуть не напоминали Дахау. Более того, у многих аутичных детей были вполне нормальные братья или сестры. Как же их-то матери-садистки не превратили в аутистов?

— Простите, кото… — обращаюсь я к прохожему и тут же поправляюсь. — Wie spat ist…

— Почти пять, — отвечает он мне по-английски.

— Спасибо.

Солнце начинает садиться, а снег продолжает осыпать хлопьями парк Зигмунда Фрейда. За спортивной площадкой проглядывают университетское здание и плавно скользящий трамвай. Все-таки университет устроен замечательно компактно. Многого не потребовалось бы. Один лист бумаги, марка авиапочты. Один-единственный запрос в этот кампус… а может, и этого бы не понадобилось: беспристрастный исследователь в Ортогенической школе обнаружил бы, что опубликованные там клинические случаи не совсем похожи на здешних детей. И наоборот: здесь не сочли бы чудодейственными те исцеления, которые сделали Беттельгейма знаменитым; само существование некоторых из них вызвало бы вопросы. А через полуоткрытую дверь наблюдатель мог бы заметить, как «доктор Б.» бьет и наказывает своих пациентов. А если покопаться в его записях подробнее, МОЖНО было бы обнаружить кое-что еще.