Губина Всеволодовна - Кузя, Мишка, Верочка

— Да нет, тетя родная. Сестра матери, — сказал Андрей.

— Как сестра матери? А где же она была? — возмутилась Аня и тут же устыдилась.

Наверное, это несчастная пьющая женщина, подумала Аня, которую Андрей разыскал и теперь пригласил в гости. Андрей вообще с самого начала очень серьезно относился к идеям о том, что приемный ребенок должен поддерживать связи со своими кровными родственниками. Даже, помнится, как-то предпринимал попытки разыскать Верочкиных братьев. Но в тот раз его усилия ни к чему не привели.

«На этот раз у него получилось», — думала Аня, испытывая весьма противоречивые чувства. Ей представлялась пожилая опустившаяся тетка, которая сейчас выйдет из вагона электрички и пойдет вместе с ними «праздновать» день рождения племянницы, о которой она, возможно, и знать не знала все это время. «А что с ней потом делать? — Мысли Ани метались. — А если денег просить будет? И что они собираются сказать Верочке?»

До нее донесся голос Андрея:

— …а работает она редактором.

— Кто работает? — Аня поняла, что прослушала что-то важное.

Оказалось, что Верочкина тетя — вполне благополучная женщина, работает в издательстве, живет с мужем в собственной квартире. Со своей пьющей сестрой, Верочкиной мамой, отношения она не поддерживала.

— Она все это время Верочку разыскивала, — объяснил Андрей, — вот недавно нашла детский дом, а там ей сказали, что ребенок живет в семье.

— Что, прямо так и сказали? И телефончик ваш дали? — Аня знала, что есть правило — никому и никогда не давать координаты семей, в которых живут дети. Все контакты с кровными родственниками детей поддерживают социальные работники, и вся информация идет только через них.

— Она телефон свой оставила. А я уже сам ей перезвонил.

«Зачем!» — хотела крикнуть Аня, но прикусила язык, вспомнив о том, что, с точки зрения науки психологии, чем больше приемный ребенок знает о своем происхождении, тем легче ему принять свою судьбу, тем проще и спокойнее он относится к своей необычной семейной ситуации. Правда, одно дело — знать, и совсем другое дело — общаться с этими самыми кровными родственниками. «Где ж она раньше была, эта тетя родная, когда ребенок в казенных стенах сидел и чуть в дурдом не загремел», — зло думала Аня. Радости от предстоящей встречи с «родственницей» она не испытывала.

Подъехала электричка, на платформу вышла молодая женщина, невысокого роста, с нежным симпатичным лицом. Она огляделась и неуверенно подошла к Ане и Андрею. Протянула руку, представилась: «Наталья». Пока шли к дому, Наталья говорила о том, как доехала и как тут, за городом, хорошо и свежий воздух. Андрей поддакивал, хвалил район, рассказывал о том, как свежо бывает после дождя. Аня помалкивала, приглядываясь к гостье. Женщина как женщина, по виду — приличная, по речи — образованная. «Надо же, — думала Аня, — совсем не похожа на „кровную родственницу детдомовского ребенка“».

Работая в детском доме, Аня не раз участвовала в обсуждениях семейной ситуации того или иного ребенка. Кровные родственники, которые фигурировали в этих обсуждениях, обычно были пьющими, неблагополучными людьми. У кого-то эти люди вызывали жалость, у кого-то, в самых запущенных случаях, — брезгливость. Кто-то считал своим долгом помогать этим несчастным и верил в то, что они смогут вернуться к обычной, чистой и трезвой жизни. Но их неблагополучие, их запущенность и беспомощность служили им и своего рода оправданием. Можно ли требовать от человека, чтобы он заботился о ребенке, если он не может позаботиться о себе самом?

Сейчас, глядя на Наталью, Аня понимала, что бывает по-другому. Оказывается, «кровная родственница» может оказаться обеспеченной, ухоженной женщиной, а вовсе не опустившейся бродяжкой. Хорошо это или плохо? Аня пыталась убедить себя в том, что это хорошо для ребенка — иметь благополучную, приличную родственницу. Но какая-то смутная мысль не давала ей покоя.

Почему эта благополучная тетя появилась только теперь, когда ребенок уже устроен и все самое трудное — позади? Не потому ли, что теперь свой родственный долг можно выполнять легко и радостно — дарить подарки, звонить по телефону. Приятно иметь симпатичную племянницу — ухоженную домашнюю девочку-школьницу. И никто не упрекнет, никто не спросит: «Что ж ты, тетка родная, кровиночку в детдоме держишь?»

По дороге Андрей сказал, что они решили пока не говорить Верочке о том, что у нее родная тетя объявилась. «Зачем волновать ребенка, — говорил Андрей, — можно же общаться просто так. Верочке скажем, что Наталья — это наша родственница». Наталья не возражала. Судя по ее словам, ей просто хотелось повидать девочку и она вовсе не претендовала на какую-то особую роль в ее жизни.