Юрий Лигун: Илья Муромец и Сила небесная

– Всё? – спросил батюшка, когда Илья замолчал.

– Нет, ещё я Золотова обидел… ну, который стихи пишет… а дед заставил попросить прощение.

– Попросил?

– Да…

– Это ты правильно сделал: зачем иметь врагов, когда лучше иметь друзей? Каешься, Илья?

– Каюсь! – чистосердечно признался Ножкин, и вдруг ему стало так легко, словно он сбросил с плеч мешок кирпичей.

Батюшка шёпотом прочитал над Ильёй разрешительную молитву, перекрестил его макушку и тихо сказал:

– Да поможет тебе Господь…

На воскресную Литургию – народу пришло много. Перед службой люди перешёптывались, приветствовали знакомых лёгкими поклонами, покупали свечи, писали записки за здравие и упокой. Но когда после возгласа священника чтец начал читать псалмы, движение стихло. А когда отворились Царские врата, когда зазвенели колокольчики кадильницы, когда храм наполнился ароматом ладана, все замерли, и этот внешний покой нарушался только во время крестных знамений и поклонов. Правда, Илья с непривычки не выдержал неподвижности и пару раз украдкой оглянулся. Он заметил, что у многих в глазах блестят слёзы. Но, похоже, слёз тут никто не стыдился и даже не прятал: наверное, из-за того, что хор в самом начале пропел: «Блаженни плачущие», – а зачем прятать блаженство, которое есть высшей степенью счастья?…

Больше всего Илье понравилась длинная и красивая песня, в которой много раз повторялось слово «херувимы». Уже позже он узнал, что она так и называется – «Херувимская», потому что призывает людей оставить все земные заботы и, словно ангелы, восславить Бога.

А потом было самое главное, ради чего люди приходят на Литургию – Причащение. Илья сам подъехал к чаше со Святыми Дарами, и Вера, молодец, не стала ему помогать. Потом он вернулся на своё место, и вдруг понял, что почти не боится завтрашней операции.

А люди всё шли и шли. Тихо пел хор. Илья неотрывно смотрел на икону Спасителя у Царских врат. И чем дольше он смотрел, тем живее становился лик Господень. Ножкину даже показалось, что уста на иконе дрогнули в спокойной, ободряющей улыбке.

А может, в этом были виноваты слёзы, незаметно подступившие и к его глазам?

Причащение завершилось. Начались благодарственные молитвы. А Ножкин всё смотрел и смотрел на икону, не в силах отвести взгляда. Он смотрел на неё и едва слышно шептал: «Господи, помилуй! Господи, помилуй!» Илья не знал, откуда пришли эти простые слова, но повторял их вновь и вновь, сжимая ручки коляски, как это обычно делают, когда хотят выкарабкаться из глубокого кресла.

Неожиданно Ножкин почувствовал протянутую ему руку. Именно почувствовал, а не увидел, но и этого было достаточно. Не раздумывая, Илья тоже протянул ладонь навстречу и шагнул вперёд. Он не знал: во сне это или наяву.

Но если это был сон, то почему на лицах стоящих в храме было столько радостного изумления?

…Над Киевской Русью всходило солнце, озаряя богатырские шлемы церквей и вечно юных мальчишек, гоняющих во дворах старые футбольные мячи…

Автор благодарит за помощь, дружеское участие и добрые советы

митрополита Днепропетровского и Павлоградского Иринея,

архимандрита Лонгина (Чернуху),

протоиерея Александра Короткова – настоятеля храма святого преподобного Илии Муромца Печерского,

протоиерея Сергия Бута,

протоиерея Александра Ильменского,

Юлию Вознесенскую,

Илью Гороховского,

Павла Оберемка,

доктора Вадима Сорочана,

маму Ирину Антоновну Лигун

и

всех героев этой книжки…