Валерий Гусев - Сокровища старой церкви

Андрей объяснил понятым их задачу. Срезал и узлы с коробки, показал для сравнения с ними узлы с места преступления, убрал в пакет. Выдвинул ящик тумбочки, достал из него… скатанную тельняшку. Размотал - в ней были три маски-шапочки и рулончик скотча. Продемонстрировал понятым.

Все внимательно, с интересом наблюдали за его действиями.

Андрей отпер кассовый ящик, достал газетный сверток, раскрыл его, показал понятым деньги, посадил их пересчитывать. Сам устроился рядом оформлять протокол.

– Вот и все! - обрадованно вздохнул Петя-Дачник, когда понятые расписались и Андрей вручил ему сверток с деньгами.

– Нет, не все, гражданин Сергачев, - холодно возразил участковый и метнул взгляд в сторону мальчишек, которые все так же сидели на весах.

Дачник недоуменно вскинул брови. Спохватился, подошел к ребятам.

– Ты прости меня, парень, - обратился он к Челюкану, протягивая ему руку. - Не держите на меня зла, пацаны. Уж чего я натерпелся в эту ночь. Поседел даже.

При этих словах все дружно рассмеялись. Потому что поседеть Дачник никак не мог - он был абсолютно лыс.

– И вот что, - Петр распотрошил сверток, достал несколько бумажек, положил их на прилавок, набрал с полок бутылки с водой, шоколадки, протянул ребятам: - За моральный ущерб.

Челюкан улыбнулся.

У магазина резко взвизгнули колеса: приехала машина из отдела.

Когда уводили задержанных, Матросик отыскал глазами Андрея:

– Смотри, ментяра! Отмотаю срок, вернусь - посчитаемся!

Это был уже не приветливый шутник-продавец, а злобный бандюга.

Участковый чуть заметно усмехнулся:

– Я не боюсь. Когда ты вернешься, я уж генералом буду, мне охрану дадут.

И все опять засмеялись.

ВОРОНОК

В этой хулиганистой компании, которую на селе то мушкетерами называли, то шпаной синереченской, Колька Челюкан за главного был, в атаманах ходил. Прозвали его Челюканом по деду. Тот юнгой воевал в морской пехоте, разведчиком был. С войны в село вернулся израненным и всю оставшуюся жизнь прихрамывал - челюкал, по-уличному. Так и звался Челюканом. А когда Кольке два годика исполнилось, кто-то из односельчан приметил: во, мол, пацан-то весь в деда пошел, вылитый Челюкан. Так и прозвали, хотя Колька не хромал, а напротив - в любой драке крепко на ногах держался. Вообще, парень был самолюбивый, решительный и на расправу скорый: кулаки в ход пускал не раздумывая.

Рос Колька без отца, при больной матери. На людях к ней заботы не проявлял, суров был до грубости, а на деле все домашнее хозяйство вел - в пятнадцать-то лет.

От деда Кольке не только прозвище и характер достались, но и несбывшаяся мечта о море, о дальних плаваниях. Из-за хромоты деда на флот не взяли, а Колька его мечту подхватил.

В терраске, где Колька обитал по летнему времени, висела на стенке дедова фотография - лихой пацан в бескозырке и тельнике, с автоматом на груди. А вокруг деда - выдранные из журналов картинки с парусниками всех типов. С ними вперемешку развешаны обрывки веревок, вязанные разными морскими узлами, - тренировался Колька, загодя себя к морю готовил.

В углу на столике - почти готовая модель парусника. Грубо, конечно, сделана - руки-то у пацана больше к топору и лопате привычны, - но с любовью и охотой.

У Кольки и лодка была. В Синеречье она в каждом дворе, а то и две - без них как без рук. Местные лодки особенные - легкие, верткие - по росной траве как по воде идут. А Колька с дружками из своей лодчонки пароход устроил. Установил две пары велосипедных педалей, а на корме дрель, где вместо сверла - пароходный винт. Забавно получилось: как на педали Васька с Мишкой сядут, а на руль Колька - лодка словно с мотором летит, на веслах за ней не угонишься. Правда, вскорости этот «двигатель» разобрать пришлось и дрель на место вернуть, в колхозную мастерскую, откуда она и была «позаимствована».

Тогда Колька оснастил лодку мачтой с парусом, который из старого байкового одеяла пошил, и в половодье, когда Аленкину пойму заливало и она больше иного озера разбегалась, гоняли по ней пацаны под зеленым парусом, как настоящие пираты…

Васька, хоть и Кроликом его прозвали, вылитый поросенок был - лицо розовое, ресницы белые и нос пятачком. А Кроликом стал из-за папашки своего. Тот все мечтал разбогатеть по-быстрому, завел как-то на усадьбе кроликов, мол, тут тебе и мясо, и шкурки на рынок. Но быстро к этому охладел, надоело - заботы много. Васька от него это дело принял. Его вообще зверушки и животные любили. Даже куры за ним чередой ходили. А петух, когда Васька совсем еще мал был, охранял его пуще собаки.