Валерий Гусев - Сокровища старой церкви

Тут, кстати, и подвернулся этот Тулиген, казах залетный какой-то или киргиз, который в Дубровниках магазинчик держал и шашлычную. Соблазнился директор хорошей суммой. Да и как не соблазниться. Глазом не моргнешь, а уж осень на дворе, новый учебный год. А в школе двенадцать окон битых, крышу менять надо, столярку красить. А где деньги возьмешь? То-то! И продал директор Воронка на колбасу…

– Не ной, - опять оборвал Колька Кролика. - Откуда знаешь?

– Галка сказала, - всхлипнул Васька. - Подслушала, как Сентя с казахом по телефону договаривался.

Если Галка сказала, значит, так и есть - подслушивать она умела, чутким девчоночьим ухом улавливала тайное и болтливым язычком превращала в явное.

– Завтра с утра этот киргиз за Воронком приедет.

Колька прикусил губу, позыркал глазами, нахмурил лоб - нашел решение.

– Пошли!

– Куда?

– К «тарзанке».

Кролик обиделся: такая беда настигла, а лучший друг вместо помощи развлекаться зовет.

(Кто не знает, что такое «тарзанка», поясним - стоит на берегу реки дерево, к толстому суку привязана толстая веревка. Цепляешься за ее конец, разбегаешься и летишь над водой. В самый момент разжал руки - и с высоты в воду - бух! Весело!)

Но Кролику не весело. А Колька будто не видит. Командует:

– Держи! - и бросил уже во дворе, на ходу, Кролику мешок, снял с жердины косу. - Пошли!

Наконец дошло до Васьки, что неспроста все это, - видно, придумал Колька, как Воронка выручить. Схватил Кролик косу, побежал за другом узкой крутой тропкой к реке.

Забрались в лодку, отчалили. Колька на веслах, Васька на руле.

Тихо плещут весла, разбегается от них рябь по чистой воде, журчит за кормой светлая струя. Известными протоками, где низко над водой склонились деревья, купают в ней листья, где порой темно, как в зеленом тоннеле, где взлетает неожиданно со скрипучим кряком вспугнутая утка, где плеснет мощным пятнистым туловом столетняя щука и блестят при ветерке солнечные пятна на темной воде - быстро добрались ребята до старой ветлы с «тарзанкой». Здесь по берегу как раз дорога в город бежит, по которой киргиз завтра Воронка погонит. На убой.

Причалили к берегу. Колька за косу взялся, Ваське велел траву за ним собирать и набивать ее плотно в мешок.

Накосил быстро, смотрел, как Васька охапки в мешок впихивает и ногами уминает.

– Плотней, Васек, плотней уминай. Чтоб потяжельше получилось.

Набили мешок втугую, еле вдвоем подняли, под ветлу отнесли.

Колька, как матрос по вантам, шибко наверх забрался, сбросил конец веревки вниз, а другой на соседнюю ветку перевязал, поближе к дороге. Скомандовал Кролику:

– Привязывай мешок!

Дождался, когда Кролик обхватил горловину мешка петлей, стал изо всех сил веревку, через сук перекинув, подтягивать - мешок вверх пополз, остановился вровень с поднятой Кроликом рукой.

Колька прикинул - хватит. Закрепил веревку. Мешок, покачиваясь, висел над дорогой. Ну так примерно на высоте всадника. Позвал Ваську на дерево. Вдвоем они мешок совсем подняли, на толстую ветку уложили. Теперь, если его столкнуть, полетит тяжелый мешок, как громадный маятник громадных часов, прямо поперек дороги. Может и в киргиза попасть. Или в казаха.

Васька расцвел, шлепнул Кольку в восторге по спине - едва с дерева не грохнулись.

– Это мы с Михой сделаем, а ты на Выселках сарай для Воронка приготовь, там его спрячем, - сказал Колька, спускаясь на землю и подбирая косу. - Не проспать бы.

– Не проспим, - заверил Кролик. - Наш Петруха ровно в пять кукаречит, как по часам.

РАЗБОЙНОЕ НАПАДЕНИЕ

Утром, с первым светом, еще коров не выгоняли, вывел директор Воронка из конюшни, повел за собой на край села.

Конь послушно ступал за ним, мотая головой в густой гриве, оставлял на росной траве дымчатый след.

За околицей, в густых кустах, вложил Сентя влажный повод в жадную руку Тулигена.

Тот узкими блестящими глазами осмотрел коня, поцокал от удовольствия языком - будто не на колбасу его брал, а на скачки по цветущей степи.

Ловко вспрыгнул на спину Воронка, разобрал поводья, вложил в директорскую руку пачку денег: считай.

Пересчитал Сентя деньги, вздохнул, убрал в карман поглубже и хлопнул Воронка ладонью по крупу. Тот обернулся, вроде как с укором посмотрел, тоже вздохнул и, повинуясь всаднику, глухо зашлепал старыми копытами по мягкой дороге…

Едет Тулиген на лошади. Впереди дорога, слева лес густой - в нем уже птички утренние щебечут, справа, меж деревьев и кустов, река блестит.