1 ...7 8 9 11 12 13 ...48 Потом она смочила ватку в растворе и смазала все укусы.
– Спасибо, - вздохнул Митёк. - Ты знаешь, у меня пчелы…
– Самые кусачие, - продолжил Алешка. - Как собаки.
– Это все из-за тебя! - набросился Митёк на папу. - Ты их натравил!
– Я? - удивился папа. - Я даже не знаю, как их натравливать.
– Ты! Ты! Потому что разбрасываешь где попало свои рубашки.
Точно! Митёк второпях схватил папину форменную рубашку, которая висела на спинке стула.
– Они меня в этой рубашке не узнали! - продолжал свои упреки Митёк. - К тому же рубашка милицейская!
– У них аллергия на милицию? - спросил папа. - Почему бы это? Может, они мед воруют? Или пасутся на чужом поле?
Митёк усмехнулся. Мама улыбнулась. Мы с Алешкой похихикали.
– Ладно, - сказала мама. - Пчелы улетели, будем пить чай.
– С медом, - сказал Митёк. - Я ведь рамку не бросил.
И мы только тут заметили, что он держит рамочку, всю заполненную шестиугольниками сот.
Мама поставила на стол большую миску, Митёк взял нож и стал нарезать соты. С рамочки сразу же тягучими нитями потянулся густой темно-коричневый мед, запахло так, что голова закружилась.
Ничего вкуснее, чем мед в сотах, я, оказывается, никогда не ел. И самое приятное - когда высосешь мед, еще долго жевать сотовый воск. Лучше всякой жвачки.
Мы так увлеклись, что и не заметили, как опустела миска.
– А ты что же не ешь, Митя? - спросила мама.
– А он уже наелся, - хмыкнул папа. - Ты посмотри, какие щеки наел.
Мы оторвались от сказочного угощения и взглянули на Митька. Как описать, что мы увидели? Перед нами сидел совсем незнакомый человек. Кое-что, правда, от него прежнее осталось - борода, ленточка на лбу и волосы на голове. Глаз почти не было - узенькие щелочки, зато щеки раздулись так, будто Митёк держал во рту два яблока. За каждой щекой по штуке. И лоб у него был весь в шишках.
Я опустил голову, мне было трудно смотреть на Митька. С одной стороны, я ему сочувствовал, а с другой - едва сдерживался от смеха. Алешка тоже надул щеки - вот-вот не выдержит и прыснет изо всех сил.
Мама вдруг встала и быстро вышла в другую комнату.
– Что с ней? - встревожился Митёк.
– Ей, наверное, плохо, - каким-то приглушенным голосом ответил папа. - Наверное, меду объелась. Я пойду посмотрю. - И он вышел вслед за мамой.
И тут же за стеной раздался взрыв хохота. Маминого и папиного. Мы с Алешкой тоже не выдержали.
Но Митёк - он настоящий писатель - совсем не обиделся. Встал, подошел, натыкаясь на стулья, к зеркалу, долго вглядывался в свое отражение, вздохнул:
– Тоже бы посмеялся. Но ни фига не вижу.
– Хорошие у вас пчелы, - подначил Алешка. - Диковатые только немного. Вы их плохо приручили.
– Много ты понимаешь, - обиделся за своих пчел Митёк. - Я вот завтра в своей рубашке за медом пойду - увидишь, как они меня встретят!
– Извиняться будут? - захохотал Алешка. - Прощения просить?
Тут вернулись мама и папа. Папа был весь красный, а у мамы от слез растеклись по щекам ресницы.
– Отсмеялись? - буркнул Митёк.
– Мы больше не будем, - пообещала мама.
– Будете, - пообещал Алешка. - Митёк завтра опять за медом пойдет.
– Герой, - сказал папа.
Утром Митёк был уже в форме. Потому что на ночь мама еще раз смочила его «раны» содовым раствором.
Он долго топтался перед зеркалом, разглаживал бороду и довольно урчал:
– На человека похож, правда?
Алешка взглянул на него.
– Очень похож.
– На кого? - подозрительно обернулся Митёк.
– На человека, - кивнул Алешка. - Которого вчера пчелы покусали. Самые любимые и послушные. - И добавил серьезно: - Гречневые.
– Я думал, ты мне друг, - вздохнул Митёк.
– А что? - насторожился Алешка.
– Хотел тебе лодку дать. Резиновую. С веслами. Но раз уж так…
– Друг, друг, - поспешил Алешка.
– Не врешь? - Митёк еще раз оглядел себя в зеркале.
– Он у нас никогда не врет, - поддержал я Алешку, меня тоже лодка заинтересовала. - Только в крайнем случае.
– Да? - с сомнением в голосе произнес Митёк. И повернулся к Алешке.
Тот ответил ему ясным и честным взглядом.
– Ну пошли. Только умоюсь.
Умывался Митёк тоже по-особенному. Во дворе, под водосточной трубой, у него стояла громадная бочка, полная дождевой воды. Митёк раздевался до пояса и долго плескался возле бочки, повизгивая и покрякивая от удовольствия.
– Люблю совершать омовение, - приговаривал он, - живительной природной влагой.
Однажды он попросил Алешку слить ему на спину этой живительной влаги целый ковшик. Ну, и конечно, Алешка полил его так, что Митьку пришлось срочно менять не только брюки, но и ботинки.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу