Алена Василевич - Друзья

Зайдя глубже в лес, Гриша всё же решил оглянуться. Ему стало страшно идти одному лесом в такую пургу. Он постоял, подождал немного. Лёни не было видно. Тогда Гриша решил вернуться и пойти другу навстречу: видно, и правда у него сильно болела нога, если он так отстал... Уже совсем стемнело. И вдруг мальчика охватил страх. Было так страшно, что у Гриши не хватило мужества крикнуть, позвать друга... Куда он девался? Может, вернулся в местечко, на квартиру? Надо скорей бежать домой и рассказать обо всём, что случилось. Да, да. Скорей домой!

И Гриша побежал.

...Через лес шли две дороги. Одна к деревне, где жили ребята, другая к болоту, где стояли стога соседнего колхоза. Впотьмах легко было перепутать дороги, и Лёня, усталый и обиженный, не заметил, как повернул направо, к болоту...

* * *

В тот вечер тётя Настя, Ленина мать, просеивала через сито муку. Отец сидел на скамеечке, подшивал валенки.

- И надо же, как метёт и крутит - свету белого не видать, - ссыпая просеянную муку, озабоченно проговорила мать.

- Пора пришла, вот метёт и крутит. Летом не будет мести, - отозвался Игнат.

- Хотя б Лёня не надумал в такое ненастье идти...

- Не должен, я говорил, чтоб не ходил...

В сенях у дверей послышался шорох. Видно, шёл кто-то чужой, потому что не мог найти скобу. Настя отворила дверь, и порог переступила соседка.

- Добрый вечер вам, - поздоровалась она. - А я никак скобу не найду.

- И не говорите: я и сама иногда с полчаса стою под дверями, поддакнула хозяйка.

- Что это вы, пироги надумали печь? - спросила у Насти соседка.

- Да вот дети пристали: испеки да испеки. Хочу тесто поставить.

- Оно-то так, - торопливо согласилась соседка и с каким-то неестественным интересом спросила: - А где же это ваш Лёня, разве не пришёл ещё?

- Нет. Куда он пойдёт в такое ненастье? В то воскресенье я наказал им и своему, и вашему, - чтоб сидели в квартире и не выходили... - ответил Игнат.

- Боже мой! - вдруг теряя прежний тон, испуганно всплеснула руками соседка. - А мой же Гришка пришёл и говорит, что ваш Лёня в дороге отстал... Я и побежала узнать, дома ли он.

Настя так и выпустила из рук сито.

- Где же он, мой сыночек?! И почему же это они не вместе шли?

- Не знаю, что у них там стряслось, только мой очень грустный пришёл. Ничего даже в рот не взял.

- А люди мои! Одевайся, Игнат, да беги скорей на конюшню, езжай искать!..

Игнат проехал лес и, так и не встретив Лёню, решил, что хлопцы в дороге, наверное, поссорились, а может, даже и подрались и Лёня вернулся назад. Он скорей погнал коня... Въехал в местечко. Тревожно постучал в двери дома, где квартировали ребята. На стук вышла хозяйка и, взволнованная расспросами Игната, путаясь, стала рассказывать, что Лёня и Гриша сразу же после уроков вместе пошли домой. Она говорила им, чтобы переночевали, но они не послушались.

Тогда Игнат подумал, что Лёня, наверно, сбился с дороги и свернул на болото. От этой мысли его бросило в жар: болото ещё хорошо не замёрзло и местами можно было провалиться.

Конь устал и уже не мог бежать, но Игнат всё погонял его и погонял. Вот наконец и болото. Вот уже зачернели стога.

- Лёнька-а! - позвал сквозь метель и темень ночи Игнат. - Сынок!

- О-ок! - глухо отозвалась ему ночь.

- Лёнька-a! Лёня-a! - звал отец.

- А-а! - тонким голосом откликнулся ему кто-то издалека.

- Сынок! Лёня! - сильней закричал Игнат.

- Я ту-ут! - всё так же тонко долетело из темноты.

Игнат погнал коня на голос.

- Лёня-a! Лёня-а!..

...Скорчившись, Лёня сидел под стогом весь мокрый. Случилось как раз то, чего боялся Игнат: долго блуждая по болоту, мальчик провалился в незамёрзшую трясину и, насилу выбравшись из неё, еле добрался до стога.

Отец сбросил с себя кожух, закутал в него Лёню и снова скорей погнал коня.

- Подержись ещё, сынок. Сейчас будем дома.

Растёртый спиртом и завёрнутый в суконные платки и одеяла, под утро Лёня начал трястись от холода и бредить. Начиналось то, чего так трудно было избежать: воспаление лёгких.

* * *

Однажды утром в воскресенье, когда Лёня уже выздоравливал, в сенях послышалось несмелое топтание, потом двери отворились, и вошёл Гриша Михневич. Смущённый, со свёртком в руках, он долго обметал у порога валенки, никак не осмеливаясь ни поздороваться, ни пройти дальше.

- Ну, хватит уже, проходи, а то валенки порвёшь, - не очень приветливо встретила мальчика Ленина мать.

- Я, тётя, к вам... Можно?

- А почему же нельзя? Давно ли ты не вылазил от нас, а сейчас такой деликатный стал, даже разрешения спрашиваешь...