Валерий Квилория: В Тридевятом царстве. Часть первая

– А за науку спасибо, – вновь взялся он за грудь и голову склонил. – Теперича я к нашему царю ни ногой.

– А как же Марья-царевна?

Но Емеля уже спрыгнул с печи.

– И не уговаривайте, – замахал он руками. – Лучше я подамся к соседскому царю. У него тоже дочь на выданье, Милолика-царевна [83]прозывается.

Емеля сошёл с дороги, достал из-за пазухи три волоска. Прижёг-припалил их да вдруг как закричит зычным голосом:

– Сивка-бурка [84], вещая каурка! Стань передо мной, как лист перед травой!

Тотчас задрожала земля. Видят наши путешественники – несётся к ним по полю красавец конь. Изо рта полымя пышет, из ушей дым столбом валит. Подбежал и встал перед Емелей.

Емеля коня погладил, взнуздал, влез ему в правое ухо, а в левое вылез и сделался таким молодцом, что ни вздумать, ни взгадать, ни пером написать.

– А давайте-ка за доброту вашу, – повернулся Емеля к друзьям, – я и вас принаряжу.

Шурка с Лерой забрались Сивке-бурке в правое ухо, в левое вылезли и сделались такими красавцами, что даже солдат Иванка сдвинул набекрень бескозырку и затылок зачесал.

– Ну, прощайте, добрые волшебники, – вспрыгнул на коня Емеля. – Поскачу я. Царь уж объявил с балкона, кто в третьем этаже дочь его с разлёту поцелует, за того и отдаст её замуж. Кабы не опоздать.

Свистнул он, гикнул, и Сивка-бурка стремительно унёсся в невидимую даль.

– А вот и граница генераловой земли, – показал Иванка на глубокую межу, которая разделила дорогу надвое.

Уходя в разные стороны, она опоясывала громадную территорию с дремучими лесами, густыми лугами, глубокими озёрами и полноводными реками.

– Всё это имение Михайло Топтыгина, – пояснил солдат, перепрыгивая вместе с Горбунком через межу.

Едва друзья последовали за ними, как неизвестно откуда явились двенадцать рослых молодцев и набросились с кулаками. Да только солдат не растерялся, сдёрнул с плеча ружьё и треснул первого из нападавших прикладом под дых. Следующего стукнул копытом конёк.

Остальные вообще не смогли сдвинуться с места. Неведомая сила мгновенно удлинила рукава их рубах, закрутила рукава за спины и спеленала молодцев, словно буйно помешанных в смирительные рубашки.

Шурка строго посмотрел на Леру.

– Твоя работа?

Лера руками развёл.

– Честное слово, не специально, – стал оправдываться он, – само собой получилось, с перепугу.

– Ну да, – поддержал его Иванка, – выскочили злыдни, будто из-под земли. У меня аж сердце дрогнуло.

– У вас может сердце дрогнуть, а у него – нет, – со всей серьёзностью сказал Шурка. – Теперь из-за его преобразования на нас может в любую секунду Фэт-Фрумос наскочить.

Едва он это выговорил, как из ближайшего лесочка вынесся всадник. Друзья попятились, решив, что их на самом деле нагнал Фэт-Фрумос. Но тут же заметили на седле позади всадника лохматого кота. А ещё пса, который, высунув язык, бежал подле конного.

– Да это Мартынка [85]! – рассмеялся солдат. – Племяш мой!

Подъехав ближе, всадник споро перекинул с руки на руку кольцо, и двенадцать молодцев исчезли.

– Вот, значит, как ты гостей встречаешь, – обнял его Иванка.

Мартынка смущённо улыбнулся.

– Извини, дядя, – сказал он, – не признал издалека.

– А это вот, – отстранился солдат и показал на Шурку с Лерой, – друзья мои хорошие. Приюти их на время да укажи путь к гномам. Им очень нужно. А я, – глянул он куда-то в сторону, – на денёк-другой отлучусь.

Затем Иванка пожал мальчишкам руки и расцеловал троекратно.

– Прощайте, ребятушки, – перекрестил он их поочерёдно. – Может, и не свидимся больше.

Затем обнял Горбунка, вскинул ружьё на плечо и зашагал восвояси.

Друзья вопросительно посмотрели на конька.

– И вот всегда он так, – фыркнул конёк. – Дело доброе сделает и за другим торопится. Не верит ни в чох, ни в сон, ни в птичий грай.

– И чертей не боится, – напомнил Лера.

– Что там черти, – махнул хвостом Горбунок. – Сказать тебе по дружбе, однажды саму Смерть в лесорубы [86]определил.

– Не слыхал, однако, – удивлённо посмотрел на конька Мартынка. – Когда ж это было?

– А тогда, когда он на тот свет попал и его на караул поставили у калитки – рай охранять.

– У райской калитки? – засмеялся в кулак Мартынка.

– Ну, да. Смерть придёт к Богу, а солдат её не пущает. Да все боговы послания переврал – заставил Смерть дубы грызть. Целых три года! Скольких людей уберёг.

– А куда он теперь пошёл? – спросил Шурка.

– А кто его ведает, может, к скупой бабке – кашу из топора [87]варить, а может, ещё далее. Добрых дел завсегда хватает.